Михаил II

Чтобы заинтересовать генералов в использовании «Катюш», Кацем проводилась целая пиар-кампания по пропаганде этих систем вооружений. Я тоже принимал в ней участие. Поэтому и рассказывал, как огнём «Катюш» мы будем жечь немецкие танки. Вот и сейчас договорился о том, что бронированные чудовища будут сжигаться напалмом, которым будут начинены ракетные снаряды «Катюш». Хотя это и не предусматривалось проектом Каца. Но на полигоне во время стрельб «Катюши» происходила и демонстрация возможностей напалма. Вот я для большей убедительности возможностей нового оружия и заявлял, что ракеты «Катюш» будут начинены напалмом. Такое объяснение было более приемлемым, чем сведения из двадцать первого века, которые запомнил Кац. Он записал многие вещи, которые запомнила его фотографическая память, натренированная научными изысканиями. Например, причина эффективности ракетных снарядов «Катюш», по сравнению с артиллерийскими того же калибра, в двадцать первом веке объяснялась следующим образом. Это было достигнуто путём увеличения газового давления взрыва из-за встречного движения детонации. Подрыв ВВ осуществлялся с двух сторон (длина детонатора была лишь немного меньше длины полости для ВВ), и когда две волны детонации встречались, газовое давление взрыва в месте встречи резко возрастало, вследствие этого осколки корпуса имели значительно большее ускорение, разогревались до 600–800 °C и имели хорошее зажигающее действие. Кроме корпуса разрывалась ещё и часть ракетной камеры, раскалявшейся от горевшего внутри пороха, это увеличивало осколочное действие в полтора – два раза по сравнению с артиллерийскими снарядами аналогичного калибра. Именно поэтому возникла легенда о «термитном заряде» в боеприпасах «Катюш». Термитный заряд испытывался в Ленинграде весной 1942 года, но оказался излишним – после залпа «Катюш» и так всё горело. Совместное применение десятков ракет одновременно также создавало интерференцию взрывных волн, что ещё более усиливало поражающий эффект. Прочитав запись Каца, я и стал мазать генералам, от которых в немалой степени зависела судьба новой артиллерийской системы, о напалме. Всё равно ведь до знаний двадцать первого века им как до луны, а если даже найдётся какой-нибудь знаток, способный уличить Михаила в незнании основ артиллерии, то это не страшно. Он ведь император, а не разработчик артиллерийской системы, и может где-то и напутать.

Посчитав, что основные вопросы мы с Шуваевым обсудили, я начал сворачивать наш разговор. Это заняло не менее получаса. И главной темой, завершающей нашу беседу, был вопрос представления нового главнокомандующего генералам ставки. Указ, подписанный императором, – это, конечно, необходимость, но объявление своего решения перед высшим командным составом самим императором – это было тоже важно. К тому же об этом попросил сам Шуваев. Я не стал отнекиваться, ссылаясь на важные государственные дела, которые не позволяют мне покинуть столицу, а договорился с Шуваевым не тянуть с этим вопросом и выезжать в ставку уже завтра. Наверняка я предложил бы новому главнокомандующему отправиться в Могилёв на бронепоезде, но, к сожалению, в Петрограде, как я знал, в настоящий момент не было ни одного. Пришлось предложить Шуваеву отправиться в ставку вместе со мной на царском поезде. А после отречения Николая Второго и приезда его к семье в Царское Село помпезный царский поезд занял своё обычное место на охраняемом тупике рядом с резиденцией моего брата. Решив этот вопрос, Шуваев откланялся. А я вместо того, чтобы тепло попрощаться этим заслуженным человеком в деловом стиле двадцать первого века, заявил:

– Дмитрий Савельевич, нашу беседу мы продолжим в поезде. Если у вас есть какие-нибудь соображения по повышению боеспособности армии, то вечерком изложите это на бумаге.

После такого бесцеремонного заявления монарха Шуваеву оставалось только вскочить с кресла и попрощаться с царём, что он и сделал. Но как опытный и высокопоставленный чиновник, делал он это изящно и, в общем-то, информативно и многословно. Узнал, во сколько и куда ему явиться и какие документы с собой брать.

После ухода Шуваева я начал свою подготовку к выезду в ставку. Слава богу, мне не нужно было подбирать документы и готовить план своих действий в ставке. Всё было уже готово, даже написаны тезисы моих выступлений перед генералами ставки. Мы с Кацем готовили их несколько часов, так как понимали, что ставку Михаил после коронации обязан посетить в любом случае. Наметили и с кем из генералов Михаил должен обязательно встретиться. Ну и, естественно, какие вопросы с ними решать. Так что моя подготовка к выезду в ставку носила сугубо технический, организационный характер. И практически вся она заключалась в телефонных переговорах, а также приказах Максиму и Силину готовить людей и технику. Да, я собирался к красавцу царскому поезду прицепить две платформы, на которые загрузить бронеавтомобили спецгруппы. А охрану эшелона полностью заменить на своих людей.