Михаил II

Да, я уже начал подготовку к отправке в Петроград зерна и других продуктов. По крайней мере, большие крытые вагоны, из которых можно было сформировать три эшелона, были подготовлены и стояли на запасных путях станции Житомир в ожидании, когда крестьяне повезут продавать свой урожай.

С несколькими приказчиками, которые будут скупать зерно, я уже переговорил, даже выдал им аванс. В один выгон начали загружать продукты длительного хранения – семь бочек, заполненных соленым салом, несколько десятков бочек с квашеной капустой и немереное количество связок с вяленой азовской рыбой. Но ради того, чтобы остановить германские части. я решил наступить на горло своей песне. Если сейчас отобьемся без большого отступления, то я вполне успею набить несколько эшелонов первосортными малоросскими продуктами и отправить их в Петроград. Денег для этого я захватил достаточно, а если не будет хватать, возьму из кассы корпуса. Взять государственные деньги я считал допустимым – если сейчас не возьму, это государство погибнет. Родившемуся в этой реальности трудно предположить, глядя на заваленные продуктами малоросские базары, даже несмотря на войну, что уже в феврале в Петрограде начнутся голодные бунты. А я из истории это знал, поэтому готов был брать деньги из любых источников, чтобы не допустить этого, а соответственно и гражданской войны. Но безмерно денег я тратить не мог – слишком много было затратных задач, поэтому приходилось экономить. Вот даже срыв наступления германцев я рассматривал как экономию денег, предназначенных на продукты. А что? Если у противника наступление получится, то хитрые крестьяне припрячут продукты в ожидании плохих времен. Цены взлетят, и придется покупать продукты даже по этой стоимости. Делать нечего – революция выйдет еще дороже. Если же нам удастся нанести такие удары по германцам, что у неприятеля пропадет всякая охота атаковать русских, то крестьяне не будут задирать цен и постараются даже со скидками продать свои излишки такому оптовому покупателю, как великий князь. Так что проблемы закупки продовольствия и успешные действия против германских войск, по моему мнению, были взаимосвязаны. Вот я и пошел на то, что разрешил генерал-майору Мошнину использовать подготовленные для загрузки продуктов вагоны для переброски бригады к месту прорыва германских войск. И судя по результатам действий бригады, очень даже не зря.

По информации, озвученной генералом Калединым, бригада Мошнина, прибыла на станцию Цуканово на трех эшелонах, разгрузилась там и уже под вечер атаковала германцев, осаждающих один из опорных пунктов XXXI армейского корпуса Особой армии. Удар был нанесен по флангу германцев. Окопов и средств обороны там практически не было, поэтому конная лава быстро оказалась в тылу у немцев. Отсечной огонь артиллерией немцы начали слишком поздно. Лишь тогда, когда в прорыв, пробитый кавалерией, пошел обоз бригады. Результатом этого огня было попадание в две телеги бригады. Но за это германские артиллеристы были очень сильно наказаны. Кавалеристы добрались до двух батарей противника, вырезали артиллеристов и взорвали пушки. После чего пошли дальше в тыл германцев. Следующим объектом их атаки стал штаб германской дивизии.

Рассказ Каледина изобиловал деталями, а их мог знать только информированный офицер, участник этого боя, к которому стекается информация о действиях подразделений. Неужели сам Мошнин рассказывал генералу о той атаке? Но этого не может быть! По отданному мной приказу бригада должна углубиться в тыл неприятеля и начать там партизанские действия. Мошнин не тот человек, чтобы проигнорировать полученный приказ. Этот вопрос так меня взволновал, что я, нарушая субординацию, непроизвольно спросил:

– Господин генерал, вы так много знаете об атаке бригады, не иначе беседовали с генерал-майором Мошниным? Почему он все еще не доложился своему командиру корпуса?

– Да нет, Михаил Александрович, с Мошниным я не говорил. Он еще в тылу у неприятеля со своей бригадой. А сведения, которыми я располагаю, доложил мне офицер из моего штаба. Он участвовал в том бою и сейчас составляет письменный рапорт.

– Каким же образом он оказался в бригаде Мошнина?

– Когда бригада прибыла на станцию Цуканово, Мошнин телеграфировал в штаб армии о своем прибытии. И что он приступает к исполнению плана, согласованного великим князем и командармом-восемь. Мой начальник штаба срочно, на автомобиле, направил на станцию офицера связи, штабс-капитана Трифонова. Тот прибыл вовремя и принял участие в атаке бригады. При этом находился все время рядом с генерал-майором и так же, как Мошнин, был информирован о ходе боя. После того как был разгромлен штаб германской дивизии, Трифонов во главе полусотни с пленными и документами был направлен в штаб армии. Он-то и доложил мне о героических действиях бригады Мошнина. Понимаю ваш интерес к действиям подчиненных. Давайте я вызову Трифонова, чтобы непосредственный участник рассказал вам все перипетии боя, который так блестяще провела бригада вашего корпуса.