Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

«…Когда на смену Брежневу пришёл Андропов, я понял, что в системе произошёл какой-то сбой и к власти пришёл не тот, кто намечался… А когда четыре года спустя Михаил Горбачёв, придя к власти, положил конец и так уже ограниченным функциям Романова, я сказал себе, что его поступок объясняется желанием устранить одного из тех, кто мог стать его потенциальным соперником в сложном и рискованном по своим результатам процессе модернизации Советского Союза».

Похоже, что Жискар д’Эстен лучше, нежели Горбачёв, понимал трудности, стоящие перед тем, кто взялся бы модернизировать такую страну. Что же касается Романова, то, как ясно из этого абзаца, он оказался одной из первых жертв на пути Горбачёва к своей перестройке.

В. Казначеев:

— Как и другие генсеки, Андропов произвёл перестановку кадров. Бывшему секретарю Ленинградского обкома КПСС Г.В. Романову поручил промышленность и военно-промышленный комплекс, а Горбачёву оставил сельское хозяйство. Уравняв их во власти, Юрий Владимирович, по сути, столкнул лбами претендентов на его место. Противоположные по характеру, они вызывали разное отношение у окружающих. Деловые качества Романова потонули в его неразговорчивости. Неумение да и нежелание производить благоприятное впечатление отторгало от него людей, хотя он беззаветно служил делу.

Другое дело Горбачёв, общительный, улыбающийся, подтянутый, приятный, выступавший без бумажек, охотно беседовавший с журналистами, что было ново для членов Политбюро и народа. Его часто видели по телевидению, где он казался руководителем новой формации. И хотя сельское хозяйство под его руководством из года в год шло на убыль, этого никто почему-то не замечал, и в сравнении с Романовым он всегда выигрывал симпатии членов ЦК, Политбюро, читателей и зрителей.

В престарелом ареопаге — Политбюро ЦК КПСС — большинство из-за болезней и старости не стремилось в генсеки. Они мечтали о спокойной, обеспеченной льготами старости. И только двое — Горбачёв и Романов — по-настоящему стремились занять это место. После смерти Андропова их соперничество приняло открытый характер. Никто уступать не собирался. И тогда Горбачёв, чтобы получить передышку — ему можно было ждать, самый молодой в Политбюро — предложил кандидатуру больного, недалёкого, еле живого Черненко. Знал, что дряхлый старик долго не протянет.

Романов тоже стоял на своём. Но его сопернику опять повезло. К смерти Константина Устиновича приехал из-за рубежа наш долголетний министр иностранных дел А.А. Громыко и занял сторону Горбачёва. Его поддержка определила исход борьбы в пользу Горбачёва.

Михаил Сергеевич делал свою собственную игру. Как некогда он предал Кулакова, точно так же он теперь предавал Андропова. Видел ли это Юрий Владимирович? Может быть, видел, но не мог уже ничего поделать, весьма вероятно, что шатания Горбачёва прошли мимо него, он их не заметил. Недавно в интервью по телевидению, говоря об Андропове, своём благодетеле, сказал, что он неоднозначно относится к нему, что он якобы имел два лица. Комментарии излишни.

Горбачёв начал искать поддержку у ветеранов партии, которых, когда придёт время, он бросит на произвол судьбы. Именно он открыл встречу в Кремле со старыми коммунистами. Михаил Сергеевич стремился заполнить собой вакуум, образовавшийся вокруг генсека. Он работал на контрасте с Андроповым. Шеф КГБ был мрачный, нелюдимый, Горбачёв — открытый, общительный, Андропов — мстительный, Горбачёв — внешне более выгодно отличался от генсека в этом, казалось, что он готов идти на компромисс, работать с разными по возрасту и воззрениям людьми.

Таким образом Горбачёв официально становился одним из основных претендентов на пост генсека. Во время болезни Андропова он старался приблизить к себе всех своих потенциальных союзников, особенно в этот момент был обласкан «давний друг» Е. Чазов. Андропов больше уже не интересовал молодого карьериста, напротив, он, скорее, мешал ему со своими пробуксовывающими, непродуманными реформами, своей жёсткой конфронтацией с Черненко и «старой гвардией», с навязчивым желанием перетрясти кадры, когда со всех краев страны в Москву собирались периферийные чекисты, по старой привычке своим зорким оком продолжавшие подглядывать за всеми, в том числе и за ним, за Горбачёвым.