Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Документ для уяснения

ПОЧЕМУ ПОСПЕШИЛИ РАССТРЕЛЯТЬ ДИРЕКТОРА «ЕЛИСЕЕВСКОГО»?

^{Публикация Юрий Филимонова в газете «Вечерняя Москва» (20.02.97)}

«Около десяти лет с грифом «Совершенно секретно. Хранить вечно» были закрыты в архивах 140 томов уголовного дела Трегубова и 24-х его поделыциков.

Дело Николая Трегубова по масштабам организованной преступности превосходило широко известное москвичам дело о хищениях в особо крупных размерах в сети магазинов «Океан», нелегально сплавлявших за границу чёрную икру в банках от селёдки. И вот недавно удалось проникнуть в тайны Николая I и Бабы Машки.

Речь, естественно, не о почившем в бозе императоре. У короля столичного прилавка было две кликухи — Папа и Николай I. Первая для приближённых к начальнику Главного управления торговли Мосгорисполкома, второй пользовались за его спиной завистники и недруги. Бабой Машкой сам Трегубов называл директора гастронома № 1 («Елисеевского») на улице Горького Юрия Соколова, самого верного подручного. Николая I знала вся Москва — и чиновничья до самых верхов, и криминальная, всюду был он вхож, считался «своим» в самых высоких кабинетах.

В то самое время я часто бывал в Серебряном бору, у известного журналиста, который всё лето жил в казённой дачке на Таманской улице. А рядом с ним, внутри двора, обитал скромный, вежливый человек. Ровно в 8 утра он выходил на пробежку в спортивном костюме советского пошива. После завтракал — стакан кефира и ломтик ржаного хлеба (часто повторял, что его девиз — скромность во всём), и отбывал на служебной «Волге» в свой гастроном. Небольшая деталь. У магазина не разрешён был разворот, но ему, Соколову, сделали исключение, сотрудник ГАИ останавливал встречное движение по улице Горького и отдавал честь. Позже сапёры с миноискателями обнаружили рядом с дачей «скромного» директора зарытую железобетонную трубу с драгоценностями и валютой.

Арестовали Соколова 30 октября 1982 года. В его служебный кабинет вошёл человек в штатском. «Я за вами, товарищ Соколов, вот ордер, кабинет мы опечатаем», — спокойно сказал он.

— Кто это мы? — вскинулся из-за стола сидевший за дорогим коньяком и деликатесными закусками генерал-майор МВД.

Человек учтиво протянул удостоверение с гербом и чёткими буквами «КГБ СССР».

— Понял, товарищ генерал, — мигом протрезвел гость Соколова. — Моя помощь не нужна?

— Мы вас сами пригласим…

Директор с нажимом попросил, может ли он позвонить Юрию Чурбанову или его жене Галине Брежневой. И услышал в ответ жёсткое: «Нет».

ГУВД Москвы давно держало «колпак» над Трегубовым. Компромат на него едва вмещался в три папки. В один прекрасный день все эти папки были направлены в Моссовет — зам. председателя, курирующему торговлю. Но для Папы это не имело никаких последствий. Более того, через неделю весь компромат на Трегубова оказался на столе… Трегубова с руководящей резолюцией «Для принятия необходимых мер».

И ГУВД, и прокуратура, и горсуд Москвы, и Госторгинспекция в общей сложности направили в высшие государственные органы страны более 30 частных определений, в которых деятельность Папы и его рати получала объективную оценку. Однако в эпоху развитого социализма все эти послания оказывались в руках Трегубова.

Но когда арестовали «молодого Елисеева», Трегубов всполошился, его подручные срочно рванули в крупные гастрономы с приказом: «Не брать!» Брали, конечно, но прыть умерили. На время. В молчании арестованного Соколова Папа был уверен. Он говорил приближённым: «Баба Машка своих не сдаст». И в этом была его самая крупная ошибка.

Баба Машка сдал всех. «Раскололись» и директора гастрономов «Новоарбатский» и ЦУМа Филиппов и Тверитинов.

В те дни первый зам Трегубова стал как бы послом по особым поручениям. Он объезжал подведомственные точки, в основном крупные гастрономы, которые доил Папа, просил директоров подать заявление об уходе. Кто соглашался, кто нет. Но кольцо сжималось. Взяли директора плодоовощной базы Амбарцумяна, директора магазина № 40 на Колхозной площади Гольдмана, который прятал громадные деньги в коробках из-под обуви на антресолях…

Дело Трегубова потянуло на 140 томов. В них спрессовалась вся нечисть столичной торговли — обсчёты, обвесы, левые продажи. В магазине «Новоарбатский» по графе «Естественная убыль» списывали даже ветчину в банках. И все эти ручейки вливались в карман Трегубову.

Трегубов не знал, что вокруг него уже обвились мощные щупальца КГБ. Им руководил в то время Ю.В. Андропов. И когда ему передали справку о короле столичного прилавка, Андропов распорядился: «Выявить». Под следствием оказалось более 15 тысяч работников московской торговли. Николай I судорожно нажимал все кнопки, но телефоны, которые раньше отзывались на первый звонок, вдруг как обрубили. Трегубов бросился по кругу единомышленников, встречался лично с директорами гастрономов, торговых баз. Всем говорил одно: «Ты мои связи знаешь, всё отрицай…» Папа есть Папа, его привыкли слушаться… Но, попав в следственный изолятор, намертво забывали о прежних тостах за дружбу и клятвах в верности. Клепали на Папу не только ради спасения своей шкуры, хотя это было главным мотивом покаяния. Своими властными замашками Папа многих своих соратников сделал личными врагами. Одни завидовали, другие ненавидели Папу за взятки, которые приходилось ему давать.

Дело в том, что в условиях вечного социалистического дефицита многих продуктов именно от личного расположения Трегубова зависело, получит или нет директор магазина ходовой товар. За это приходилось расплачиваться конвертами с деньгами.

Трегубова арестовали 24 июля 1984 года. К тому времени Андропов перешёл в ЦК КПСС, но «дело Трегубова» держал на контроле. И когда бывший министр МВД Щёлоков пытался замолвить за него слово, Андропов спросил: «Вы что, заодно?» Вскоре, как известно, всесильный Щёлоков был лишён всех чинов и наград и покончил с собой из охотничьего ружья на даче в Серебряном бору.

Самым близким Папе был Соколов — человек с уголовным прошлым. Сначала, благодаря рекомендации Трегубова, его взял к себе заместителем бессменный директор «Новоарбатского» гастронома Филиппов. Пять лет торговых «университетов» просветили Соколова. И тогда Папа сделал его директором «Елисеевского». И, естественно, «доил» все годы. Ну и без внимания не оставлял: дефицит, деликатесы шли в «Елисеевский» конвейером. Тому, как распорядиться этим дефицитом, Соколова учить было не надо.

Во время следствия Соколов валил всё на Папу, называл суммы, которые передавал ему лично. Много секретов о связи Папы с «небожителями» знал директор «Елисеевского». И требовал, требовал очной ставки с бывшим покровителем. Но встреча лицом к лицу не состоялась. Дело Соколова выделили в отдельное производство, на закрытом заседании суд приговорил его к высшей мере, и Соколова поспешно расстреляли. В «деле» осталась запись: «Провести очную ставку между Трегубовым Н.П. и Соколовым Ю.К. для устранения имеющихся в деле противоречий невозможно в связи со смертью Соколова». До сих пор остаётся загадкой (впрочем, не слишком сложной), почему тогда так спешили с расстрелом. Известно лишь, что перед расстрелом Соколов неоднократно писал заявления в ЦК КПСС, Верховный Совет: «Мне необходимо сообщить нечто, о чем нельзя говорить в суде».

Ответов не было.

Суд над торговой мафией (закрытый) начался 19 ноября 1985 года, приговор огласили 8 сентября 1986 года. Было допрошено 400 свидетелей. Осуждено 25 человек. К смертной казни приговорён М.А. Амбарцумян, другие получили от 8 до 15 лет лишения свободы. Так рухнула империя Николая 1. Трегубову дали 15 лет. Но отсидел он лишь восемь. Умер летом 1996 года в Москве.

Рассказывают, что в лагере «авторитеты» настолько поразились изобилию посылок «фраеру», что смеха ради объявили его на сходке «вором в законе». Однако воспользоваться этой высокой рекомендацией Трегубов уже не смог».