Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

— Воспроизводя в памяти атмосферу и события конца 1982-го — начала 1984-го, нельзя не сказать о том, что деятельность Андропова во многом резко контрастировала с последними годами брежневского руководства — временем разложения и маразма. Было покончено с пустопорожней болтовней и хвастовством, славословием и заторможенностью в действиях. Широкий отзвук получила статья Андропова в журнале «Коммунист» (1983, № 3). Скромность, деловой подход импонировали обществу. Люди видели: пробивается что-то свежее, новое, идущее от назревшей потребности обновления жизни.

Вместе с тем фигура эта противоречивая, отразившая всю сложность, весь драматизм общественно-политического развития страны. Андропов чувствовал остроту назревших экономических и социальных проблем. Не обладая ни знаниями, ни практическим опытом в области управления народным хозяйством, он стремился даже чисто волевыми методами заставить заниматься реорганизацией экономического управления, и в частности, проводившимся, как говорили тогда, крупномасштабным экспериментом по внедрению полного хозяйственного расчёта. Каким-то природным чутьём он понимал: без экономической реформы не обойтись.

К слову, однажды бывший ректор Высшей партийной школы и очень мною уважаемый человек — Николай Романович Митронов рассказал мне, как Юрий Владимирович Андропов, работавший тогда председателем КГБ, сдавал экстерном экзамены по программе Высшей партийной школы. Систематического высшего образования он не получил, но его выступления, речи да и простое общение оставляли впечатление о нём как о грамотном, высокоэрудированном человеке.

И. Клемашев(автор книги «Феномен Андропова. Воспоминания лечащего врача»):

«Широко распространённые слухи об образованности и даже литературных дарованиях председателя КГБ — результат мощной многолетней кампании по дезинформации, которую «контора глубокого бурения» проводила во славу своего шефа.

Никогда не видел, чтобы он читал художественную литературу, и не слышал от него ни слова о литературе, поэзии, философии, религии. Эта область была ему просто незнакома. Он жил не реальным, а искусственным миром кремлёвских интриг, а плохое физическое здоровье и отсутствие духовности позволяли тратить остатки сил лишь на удержание своей власти».

И ещё: «Чудовищно — во главе тайной полиции стоял человек без среднего образования, этот пробел он компенсировал услужливостью».

В 1967 году, став во главе КГБ, пациент И. Клемашева уже был инвалидом, не способным осуществлять ответственную государственную деятельность. Многолетняя сверхзанятость этого человека, а также сверхорганизованность, постоянный страх чего-то не успеть, опоздать привели к гипертонии и хронической бессоннице, которую он, как и Брежнев, привык снимать транквилизаторами.

Это ещё в 1967 году! А в 1982-м, когда стал генсеком, Андропов был полным инвалидом, с целым набором хворей.

В. Печеневрассказывает о ходе июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС. Начался он с удаления С.Ф. Медунова из зала — его вывели из состава ЦК КПСС:

— Затем Черненко быстро, «съедая» концы фраз и предложений, приступил к чтению подготовленного для него почти двухчасового доклада. Всё шло рутинно, как вдруг в том месте доклада, где речь шла о контрпропагандистской работе, о необходимости давать принципиальную, партийную оценку «действиям тех лиц, которые сознательно или несознательно, что называется, поют с чужого голоса, распространяя всякого рода сплетни и слухи», Андропов прервал его и при гробовом молчании удивлённого зала жёстко сказал примерно следующее: «Да, кстати. Мне известно, что в этом зале находятся люди, которые позволяют себе в беседах с иностранцами распространять ненужную и вредную для нас информацию. Я не буду сейчас называть фамилии, товарищи сами знают, кого я имею в виду. И пусть они запомнят, что это — последнее предупреждение им». Можно представить, какое оживление и какие разговоры в кулуарах вызвало это импровизированное заявление генсека, бывшего недавно председателем КГБ. Константин Устинович невозмутимо выслушал эту реплику и продолжил чтение доклада.