Михаил Федорович

Первые письма царя Михаила Федоровича отцу написаны в конце августа 1619 года, когда он с матерью, «по обещанию» (то есть по обету), отправился в Макарьевский на Унже монастырь и оставил патриарха Филарета управлять в столице. Именно в этих письмах формировался особый стиль в обращении между сыном-царем и отцом-патриархом. Вырабатывая его (ибо никакого прецедента не имелось), Михаил Федорович использует торжественные, высокопарные формулы, которые для лучшего восприятия можно записать подобно стихотворным строфам:

Честнейшему и всесвятейшему о Бозе,
отцу отцем и учителю православных велений,
истинному столпу благочестия,
недремательну оку церковному благолепию,
евангельский проповеди рачителю изрядному и достохвалному,
преж убо по плоти благородному нашему отцу,
ныне ж по превосходящему херувимскаго Владыки
со ангелы равностоятелю и ходатаю
ко всемогущему и вся содержащему,
в Троице славимому Богу нашему,
и Того повеления и человеколюбия на нас проливающу великому господину и государю,
святейшему Филарету Никитичю,
Божьею милостию патриарху Московскому и всеа Русии,
сын ваш, царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии,
равноангильному вашему лицу сердечными очыма и главою,
целуя вашего святительства руку и касаяся стопам вашего преподобия, челом бью[214].

Это начало самого первого письма, отправленного царем Михаилом Федоровичем патриарху Филарету 25 августа 1619 года. В дальнейшем в обращениях к патриарху встретятся новые оттенки: «равноангильному жизнию», «вселенскому пастырю», но особенно торжественным выглядит обращение в письме по случаю встречи новолетия 1 сентября 1619 года:

Превысочайшему во архиереех,
Подражателю Христовых велений,
Святых апостол приемнику,
Церковных кормил правителю,
Карабль православия неблазненно направляюще
во пристание благоверия…[215]

Царь Михаил Федорович называет отца в грамотах «ваше святительство», «драгий отче и государь мой», «святый владыко и государь мой» и просто «государь». Когда он пишет о себе, то не довольствуется сухим «сын ваш», а все время добавляет, как он скучает вдали от отца и как снова стремится воссоединиться с ним «равноангильному вашему лицу сердечными очима и главою, целуя вашего святительства руку и касаяся стопам вашего преподобия, челом бью». В одном из писем царь Михаил Федорович уподобил себя оленю, жаждущему напиться: «желаем бо, святый владыко и государь мой, предобрый твой глас слышати, яко желательный елень напаятися»[216]. Упоминание о духовной жажде лучше всего передавало состояние царя во все время поездки. Он еще раз повторил свое сравнение с «желательным еленем» и составил целое рассуждение об отце и сыне: «Обычай есть человеком, дражайший отче государь и владыко наш, егда во уме любезнаго восприимет, тогда от радости в слезы производится. Что же ли в человеческом естестве любезнейши рожшаго и что сладчайши рожденнаго»[217].

Царь и его мать посылают патриарху Филарету с дороги маленькие подарки — из Троице-Сергиева монастыря «220 яблок» от царя и «15 калачиков» от великой старицы и инокини Марфы Ивановны. В ответ Филарет Никитич отправляет с кравчим М. М. Салтыковым «часы воротные, боевые». С Волги патриарху отослали рыбу, пойманную государем: «царских трудов рыбные ловитвы… пять осетров, да колушку, да шевригу».