Михаил Федорович

Глава пятая Сборы, дозор и сыск

Семь сборов. — Дозорные книги. — Сыскные приказы

История первых лет царствования Михаила Федоровича обычно связывается с военными сражениями против поляков, литовцев, шведов и казаков. Действительно, каждый год, начиная с 1613 года, в Русском государстве был ознаменован какими-нибудь заметными военными событиями. Уголья Смуты не просто тлели, а время от времени разрастались в большой пожар, справляться с которым приходилось с огромным трудом. Однако за завесой непрекращающихся войн как-то в тени осталась другая, не менее важная, созидательная деятельность московского правительства, не в последнюю очередь благодаря которой и были обеспечены победы на поле боя. Речь идет прежде всего о рутинной канцелярской работе, призванной обеспечить поступление налогов, но не только о ней. Собрать казну в тех условиях означало еще и восстановить управление территориями, привыкшими за годы Смуты к самостоятельным действиям. На всем пространстве Московского государства уже давно не собирали доходов в Москву, а делили их на месте, в зависимости от того, какой претендент на трон оказывался сильнее. В дележе, а иногда и в простом грабеже, участвовали все: самозваные цари, земская власть, воеводы, пришлые «загонные люди» («лисовчики», казаки и другие разбойники).

Молодому царю Михаилу Федоровичу предстояло понять, какой страной он правит. Понять не в отвлеченном смысле (такие вопросы тогда не возникали), а в узкопрактическом. От нового, назначенного им казначея требовалось собрать рассеянные приказные архивы, восстановить то, что осталось после московского пожара 19 марта 1611 года. Для «сыску и переписку» государевой казны была специально создана комиссия во главе с боярином князем Борисом Михайловичем Лыковым. Эта комиссия, по словам подьячих, работала «день и ночь безотступна»[125]. Многое нужно было выяснять заново, так как редкие сохранившиеся приходо-расходные книги четвертей (основных финансовых приказов) зафиксировали досмутное состояние уездов и взимавшихся с них доходов в казну. Опираться на них в текущей работе не представлялось возможным; это спровоцировало бы новое неповиновение и недовольство жителей посадов и уездов, чего в тех условиях боялись не меньше, чем казачьих войн.

Именно по этой причине правительство царя Михаила Федоровича вынуждено было начинать с мер, не требовавших большой предварительной проверки налоговой истории и состоятельности плательщиков. Речь идет о попытке сбора так называемых «запросных» денег, добровольных ссуд у наиболее богатых людей. Напомню, что еще по решению избирательного земского собора 1613 года были направлены сборщики к Строгановым, а также в разные города просить деньги «в запрос», то есть взаймы[126]. Взимание этих денег продолжало практику Смуты и не было связано с введением новых налогов, обязательных для населения всего государства. Для этого, по справедливому замечанию С. Б. Веселовского, должны были созреть два условия: «во-первых, чтобы государственная власть окрепла, и во-вторых, чтобы подданные сознали необходимость и неизбежность жертв»[127].

Семь сборов

Деньги — вот в чем больше всего нуждалось московское правительство, чтобы удержаться у власти в 1613 году. Достигнутое всей «землею» согласие вокруг кандидатуры московского царя было очень хрупким и казалось не слишком устойчивым многим современникам как внутри страны, так и особенно за ее пределами. Чтобы начать царствовать и управлять, царю Михаилу Федоровичу надо было платить жалованье войску и кормить его. Как только правительство мешкало, дворяне бежали из войска, превращаясь в «нетчиков», а казаки самовольно принимались искать жалованья, становясь на «приставства» и разоряя возможных плательщиков в казну. Так проявлялась самая очевидная и насущная потребность новой власти в деньгах.