Михаил Федорович

В том же 1637 году началась долгая эпопея, вызванная захватом донскими казаками Азова. Принадлежавшая Турции крепость была осаждена 21 апреля и взята штурмом 18 июня 1637 года. Цель казаков была очевидной: взятие Азова создавало возможность для выхода в море казацких стругов и ликвидировало угрозу наступления на казачьи городки, которую постоянно нес в себе Азов. О том, что в результате создалась сложная дипломатическая ситуация, казаки думали меньше всего. Между тем Турция обвинила в поддержке казаков царя Михаила Федоровича. Это грозило новой войной. Поэтому дипломатам царя приходилось отстаивать свою позицию: казаки — люди вольные, действуют по своему усмотрению, если им и посылается жалованье, то за их прежние службы.

Турецкий султан, занятый как внутренними неурядицами, так и внешними проблемами — военными действиями в Кизылбашах против персидского шаха, предоставил решение азовской проблемы своему вассалу крымскому царю. Азов входил в большую область управления, подчиненную крымским татарам. В сентябре 1637 года, немедленно после захвата Азова, был организован карательный поход татарского войска во главе с братом крымского царя Сафат-Гиреем, опустошивший южные уезды Московского государства. Особенно пострадал Новосиль.

В Москве предприняли ответные меры. Еще 14 сентября 1637 года боярин князь Иван Андреевич Голицын делал доклад царю Михаилу Федоровичу о сыске закладчиков, а уже 24 сентября он был назначен собираться с войском в Москве: «по крымским же вестем указал государь быть на Москве бояром и воеводам против крымскаго царевича нурадина». Одной из мер в этом ряду был созыв земского собора, проведение которого Л. В. Черепнин считал возможным приурочить «к одному из чисел, близких к 24 сентября»[411]. Однако то, что сведения о проведении этого собора сохранились в грамоте в Устюжну Железопольскую от 12 декабря 1637 года, заставляет усомниться в такой датировке соборных заседаний.

Выборным на соборе 1637 года предлагалось ответить на самые острые вопросы: «как против таковаго недруга крымскаго царя стояти», «какими обычаи ратных людей сбирати», как собрать войско, потому что «без прибавочных людей с земель быти не мочно»? Думается, что ключевым для всего собора был последний вопрос, требовавший мнения «всей земли». Было принято решение о сборе даточных людей с боярских и дворянских вотчин и поместий, церковных, монастырских и дворцовых земель, а также о сборе денег на жалованье ратным людям «с городов, с посадов и с уездов с черных волостей». Осталось вспомнить, что Приказ сбора ратных людей был организован 25 ноября 1637 года. Примерно этим временем и должно датироваться проведение земского собора.

Еще раз крымские дела стали предметом рассмотрения на земском соборе, открывшемся 19 июля 1639 года. Дело о земском соборе 1639 года было открыто А. А. Новосельским, поэтому дата и программа его проведения известны теперь очень хорошо[412]. Поводом к созыву собора стало беспрецедентно жестокое обращение в Крыму с московскими посланниками Иваном Фустовым и Иваном Ломакиным. Они были ограблены и подвергнуты пыткам, после чего крымцы прислали в Москву своего посланника взыскивать деньги по «вымученным» кабалам. Кроме того, крымский посланник потребовал придачи «поминков» и подарков хану Бегадыр-Гирею и его приближенным. «Поминки» — этот пережиток отношений с Золотой Ордой — дорого стоил правительству царя Михаила Федоровича. Суммы, уплачивавшиеся каждый год в Крым деньгами и рухлядью (мехами), достигали во второй половине 1630-х годов 11 638 рублей. Выплаты крымских «поминок» не было только в 1619 и в 1644–1645 годах из-за крымских набегов. Фактически, по подсчетам А. А. Новосельского, средние годовые траты на отправку крымского посольства достигали 26 тысяч рублей[413].

7 июля 1639 года царь Михаил Федорович решал с Боярской думой, что делать с «неправдами» крымского хана. Дело о крымских посланниках, видимо, получило широкую огласку; во всяком случае, царя достигали челобитные «всяких чинов людей», чтобы «великий государь за такие злые неправды в Крым с казною посланников своих не посылал». Было решено собрать и записать мнения об этом деле на соборе. 19 июля 1639 года собор открылся речью думного дьяка Федора Лихачева, изложившего сведения «о позоре и о мученье, что делают в Крыме государевым людям». Лихачев предложил собору решить, как поступить с новыми требованиями крымцев — «о казне, о посылке, и о многом запросе, и о кабальном платеже». По сути, собор опять собирался в преддверии возможного разрыва и войны с крымским царем, но решение об этом ни царь Михаил Федорович, ни Боярская дума единолично на себя не брали.