Мик Джаггер

Ее международная репутация упрочилась, когда клан Сомоса наконец был сброшен революционной партией СФНО, они же сандинисты, и американское правительство, опасаясь распространения коммунизма в Латинской Америке, принялось тайно финансировать контрас, правое контрреволюционное движение. Бьянка принимала участие в лоббировании против такой политики и стала глашатаем в последующем скандале, когда выяснилось, что администрация Рейгана тайно продавала оружие Ирану, якобы своему архиврагу, дабы финансировать контрас. Мир наконец увидел, как некто по фамилии Джаггер бесстрашно вмешивается в политику.

* * *

Убийство Джона Леннона не отвратило Мика от Нью-Йорка; жить там уж точно не стало опаснее. Но роман с Джерри впервые пробудил в нем интерес к недвижимости. К началу восьмидесятых он почти равное время проводил в двух зарубежных регионах, и каждый по-своему насыщал его ненасытное стремление обрести статус.

Во-первых, была долина Луары, район, который славится своими винами и древними замками, давшими имена самым элитным винодельням. В крошечной деревушке Посе-сюр-Сисс, под Амбуазом, он купил замок «Ля Фуршетт» («Вилка»), построенный в 1710 году — как и его прежний дом в Челси — и когда-то принадлежавший герцогу де Шуазёлю, министру финансов короля Людовика XVI. Замок «Ля Фуршетт» был невелик, вокруг раскинулся фруктовый сад — отчасти напоминало родной Кент. Мика увлекали исторические изыскания, и он выяснил, что, в отличие от других луарских замков, «Ля Фуршетт» строили не для любовницы богатого аристократа; что интересно, там не было лестницы черного хода, — видимо, в XVIII веке слуг в доме не держали. К замку прилагалась личная часовня, которую можно было переоборудовать в студию звукозаписи. Вокруг было мирно и безлюдно (только хрюкали кабаны на свиноферме по соседству), однако до Парижа рукой подать, а из Тура до Лондона на авиатакси — всего семьдесят минут.

Новый хозяин не нарушил покоя Посе-сюр-Сисса. В «Ля Фуршетт» Мик держался тише воды ниже травы, ездил на старом «опеле-истейт» или на скромном «ниссане-микра», готовился к гастролям на тополиных грунтовках, ведущих в Тур. Работники на полях и винодельнях привыкли наблюдать, как он боксирует с тенью, отрабатывает удары карате или — важное предгастрольное упражнение — очень быстро бегает спиной вперед. На французов производило впечатление, что среди его гостей были не только родные и коллеги, но и выдающиеся деятели культуры — в частности, искусствовед и биограф Пикассо Джон Ричардсон. Ричардсон восторгался классическим огороженным садом, который Мик заказал светскому дизайнеру ландшафтов Альви де Лиз-Милн. Позже Ричардсон вспоминал долгие, неторопливые трапезы «под каштанами [за] большими столами на козлах… дети поглощают булочки, взрослые раскуриваются…». Случались и зрелищные вечеринки с переодеваниями, и Мик с наслаждением одалживал самые экстравагантные предметы из гардероба Джерри.

Как и Кит, идеальным местом для отпуска он полагал Вест-Индию, хотя его вкусы предполагали нечто более утонченное, нежели ямайский марихуановый пояс. С 1970 года он регулярно навещал Мастик, островок архипелага Гренадины, собственность британского аристократа, достопочтенного Колина Теннанта (он же третий барон Гленконнор), и излюбленное убежище разведенной сестры королевы, принцессы Маргарет. Жильем на острове владели и другие богатые и титулованные, и заявки на вступление в этот зачарованный круг просеивались строже, чем в клубах на Пэлл-Мэлл-стрит. Ну разумеется, Мик нацелился на единственный район бывшей Британской империи, где по-прежнему триумфально правила аристократия.

Он отдыхал на Мастике с Бьянкой (как и Джерри с Брайаном Ферри) и еще тогда — с радушнейшего согласия правящей элиты, разумеется, — приобрел домик, скорее даже хижину на пляже. Хижину эту он теперь взялся перестраивать в японский дом с шестью спальнями, на обширном участке, где будут пруд с карпами, павильоны и аллея. Дом назвали Старгроувз, в честь беркширского готического каприза, купленного для Марианны Фейтфулл в шестидесятых (и наконец благополучно проданного, к облегчению Джерри). Старгроувз на Мастике уготована была судьба посчастливее, хотя и его в итоге начнут сдавать.

С появлением Джерри в жизни Мика изменилось многое, но одно обстоятельство осталось неизменным. Обстоятельство это побудило одного его гастрольного пресс-агента, человека, которому нередко выпадало перед приходом журналистов выводить случайных девчонок из Микова номера, к скорбной остроте. «Гуляет ли Мик? — сухо усмехался этот человек. — Спит ли Долли Партон[319] на спине?»