Мигранты

- Здесь! Это здесь, знаю! - неопределенно махнул макинтош по сумрачной ферме. - Основной закон мира - уничтожение, друг скотник... ("Я вам не скотник, я..." - успел рявкнуть Кирилыч), но гость вдруг поднял руку - блеклую руку бухгалтера, можно бы так сказать, если бы не ноготь на мизинце, неуместный у бухгалтера длиннющий ноготь блатного фата - и звякнул им по ободку поилки. И поилка исчезла - осыпалась, что ли - по самую подводящую трубу, оттуда полилась жиденькая струйка. Тут, как потом объяснял зоотехник, он сразу понял, с кем имеет дело. Не санинспектор, ясно.

- Это! Не порть инвентарь! - крикнул. Но тот, с когтем, ухмыльнулся и царапнул по бетонному столбику стойла. И снова - лишь квадратная дыра в грязном полу, ни пыли, ни копоти...

Подошли женщины и два бича, что подрядились выгребать навоз за харчи, все зачарованно смотрели на приезжего. А тот продолжал свое представление:

- Ничего - это космический принцип, вот как... - он тыркал мизинцем то в гвоздь, то в бидон, то в ватник, и все пропадало на глазах, окончательно пропадало - это как-то сразу все поняли. - По одному протону в год - как вам понравится? (кирпич в столбе, по которому он цокнул, испарился с легким пшиком) - Все, все - на кончик пальца! Чтоб - один огромный ноль... Из ноля уже ничего не получится, а, работники? Учили, небось?

Взгляд маньяка безостановочно шарил вокруг.

- Ноль - абсолют, с ним ничего не поделаешь... Но что-то мешает! Здесь это, здесь!

- Шальной, не трожь контейнер! Ты ж все перепалишь!

- Нинка! Звони в контору!

- Рано или поздно, вам не все ли равно? - он полоснул взглядом и снова взвыл. - Но где? Где?

Кирилыч - так уж получилось - оказался здесь старшим и туго соображал, что бы такого предпринять, но - будто застила мгла сознание. Слонявшийся по ферме пятнистый кобель, любимец бичей, обнюхал полы макинтоша и заворчал.

- Абсолют - ничто... Хватит делать, хватит! Надо - наоборот.

- Как это - наоборот? - Кирилыч спросил лишь затем, чтоб отвлечь аспида от этой непрестанной порчи, он кожей чуял - над всеми нависла жуть. "Вилами его, что ли - а что ему вилы, когда он мизинцем ферму завалит..."

- Наоборот? Вот так, это просто, - тут маньяк почесал собаку за ухом, и пес исчез - ни звука, ни паленого душка, ничего. - Просто! Уничтожать по сути своей проще, чем создавать, против этого не попрешь, так ведь, скотоводы? Лишь это - помеха, стопор... Это здесь, рядом, я сейчас найду!

Блеснула улыбка. Лучше б он не улыбался - так, наверное, открывается печь крематория. И тут вперед вышел бич.

- Ты, гнида, куда собаку подевал?

Странно - всех оплели страх и безволие, один этот бич растолкал баб и вышел перед "санинспектором". Он стоял немного враскачку, видно, перебрал накануне. А визитер прямо-таки расцвел - (если можно так выразиться применительно к нему) - при виде бича.

- Вот оно, нашлось... Я представлял предмет, что-то более долговечное... Контрагент, а? Ну, что ж...

Он весь подался к бичу, взгляд свой, неуловимый и неотвратимый, как бормашина, совсем воткнул в серые гляделки бича, но бич не дрогнул, только качаться перестал.

- Ты мне ответишь за собаку, паскуда!

Кирилыч утверждал потом, что пришелец мгновенно чиркнул ногтем. Скотницы, наоборот, что поднес палец к бичу медленно, не торопясь, как бы по ритуалу какому. Он ткнул бича в широченную прореху на груди, и того в мгновение ока охватило зеленоватое неживое свечение. И тут же сошло. Бич стоял как стоял, только голый, в чем мать родила (все обноски его сожрал зеленый огонек), и недоуменно озирался. А этот, весь белый, опять прижег его ногтем. И снова вокруг бича заструилось зеленое и сбежало.

- И знаете, - рассказывал потом Кирилыч, - он вроде стал, как бы сказать, кремезнее, налился, - а бичи, они ж, известно, дохлые, - а этот хмырь его опять - тырк под ребро. Тот снова же - глазом не моргнул, но, вроде как штангист, раздался, и, понимаете, металл! Такой отлив, вроде серебряный на коже появился. А тот бандит кинулся бежать...

Кинулся бежать - слабо сказано. Он вылетел из ворот и мчал по полю, петляя, словно заяц, перепрыгивая через скирды, огромными прыжками, поднимая фонтаны грязи. В мгновение ока он скрылся за горизонтом. Тогда все уставились на бича. Но бич - или кем он теперь стал, - не обращая ни на кого особого внимания, вышел наружу, оглянулся вокруг и уверенно, тяжко зашагал в ту сторону, где за дальней посадкой скрылся гость. Дождик, орошая его массивный торс, тут же испарялся с шипеньем, поэтому он двигался как бы в туманном облачке.

- Не догонит, - усомнилась какая-то женщина. - Тот вон какой прыгучий, верткий.

- Ну и сдохнет на пятом километре. Язык высунет. Тут и бери его голыми руками.

Бич, словно движущаяся хромированная статуя, спустился в долинку и скрылся из виду. Дождь наподдал. Они еще немного постояли у входа, затем по одному вернулись к прерванной работе.

ИЗ ВВОДНОЙ ГЛАВЫ УЧЕБНИКА "ТЕХНИКА ЖИЗНИ"