Мифы Великой Отечественной — 1-2

Впрочем, мы немного отвлеклись. Вернемся в 1944 г., под Ковель. Живописно нарисованная Штеменко картина коварных замыслов Моделя заставляет задуматься, а не стоял ли он за спиной фельдмаршала, когда тот каркающим голосом давал распоряжения своим подчиненным. Изложенная Штеменко версия — это догадки советского командования и наложение на начало июля более поздних событий. Как единого соединения 5-й танковой дивизии СС «Викинг» к началу июля 1944 г. просто не существовало. Она была большей частью отведена глубоко в тыл на переформирование. Причем восстанавливаемые части были сосредоточены в одном месте (так называемый район «Хейденлагер»), а создаваемые заново — в другом (район «Бохмен»). Сроком окончания переформирования было назначено 31 июля 1944 г. Под Ковелем оставалась только одна боевая группа «Мюхленкамп» из танкового полка без одного батальона, батальона мотопехоты на бэтээрах и нескольких вспомогательных частей. Это была типичная для второй половины войны организационная структура. Немцы называли их «бронегруппами» (Pz.Kpf.Gr.). В них обычно включались танки, самоходные орудия и мотопехота на бэтээрах. Такие «бронегруппы» могли преодолевать участки заградительного огня артиллерии по пересеченной местности и обычно ставились на направление главного удара. Подвижность полугусеничных бронетранспортеров и САУ на гусеничном шасси была сравнима с подвижностью и проходимостью танков. В целом эффективность «бронегруппы» была выше, чем у соразмерной группы из обычной мотопехоты (на грузовиках) с буксируемой артиллерией. Однако небольшая численность существенно ограничивала ее возможности по удержанию местности. Именно такая «бронегруппа» из состава «Викинга» стала участником событий, о которых пишет Штеменко.

Начавшееся 5 июля 1944 г. наступление под Ковелем нельзя было назвать успешным для Красной Армии. В изложении С. М. Штеменко оно выглядит так:

«Командующий 47-й армией потребовал от командира переданного в его распоряжение 11-го танкового корпуса генерал-майора Ф. Н. Рудкина немедленных смелых действий, но не предпринял должных мер по более глубокой и всесторонней разведке, не обеспечил наступление корпуса огнем артиллерии и авиации, опрометчиво полагая, что теперь гитлеровцам „не до жиру, быть бы живу“. Командир корпуса и командиры его бригад, со своей стороны, тоже полагали, что противник чуть ли не бежит, и ввиду недостатка времени поспешили ввести свои соединения в бой, тоже не подумав о взаимодействии с артиллерией и авиацией и не ведя достаточной разведки. В 11 часов 8 июля корпус ринулся вперед. Две танковые бригады развернулись без предварительной разведки местности и действовали, по сути дела, вслепую. Не посчитали нужным развернуть даже самоходные полки, входившие в состав корпуса. Пехота за танками не наступала. В результате такой недопустимо плохой организации боя корпуса его танковые бригады неожиданно наткнулись на прочную оборону противника, пытались прорывать ее собственными силами под кинжальным огнем закопанных в землю танков противника, но, понеся большие потери, так и не смогли выполнить боевую задачу. Урок был жестоким. „Раненый зверь“ беспощадно огрызался. И малейшая оплошность в организации боя, недооценка противника могли стоить очень дорого…»[269].