Мифы Цивилизации

Проследить весь путь развития прикладной науки невозможно, какую бы частную область мы ни выбрали, как невозможно установить и время, которое для этого потребовалось. Прогресс практического применения научных достижений — результат взаимодействия самых разных областей науки и ремесла, которые, будучи тесно связаны между собой, способствуют дальнейшему развитию техники. Чтобы до-биться успеха в одном направлении, часто необходим прогресс в другом, а развитие той или иной области техники в определенный период во многом зависит от нужд людей (по степени их важности).


(4. т. IV. с.12) На схеме (с. 55) показаны некоторые революционные события в реальной истории человечества на фоне смены энергетических приоритетов.
Источники энергии с низкой теплотворной способностью даны человеку природой, и нужно было только научиться возжигать и поддерживать огонь.
Время дров, хвороста, аргала самое продолжительное: оно началось спонтанно и разномоментно для разных регионов, продолжается в наши дни и продлится до тех пор, пока не исчезнут источники энергии.
Время древесного угля наступило как массовое явление не раньше XIV века нашей эры. Появилась профессия-углежог. Дрова стали сырьем, высококалорийный уголь — полуфабрикатом для металлургии, кузнечного дела, керамического производства.
Время древесного угля продолжается. Используются также энергия ветра, энергия текучей воды и в огромных масштабах — мускульная энергия животных и человека.
Но это и время промышленной революции, развития металлургии, огнестрельного порохового оружия, камнерезного искусства, лесопиления, колесного конного транспорта, рудничного дела, массового производства кирпичей и цемента, изобретения и тиражирования секстанта и пружинного хронометра, появления паровых машин, изготовления бриллиантов и патентованных лекарств, кавалерии, агротехники, выведения новых пород лошадей, собак, коров, овец, коз, кошек, кроликов…
Время каменного угля наступило лишь в XVIII веке. И будет продолжаться до исчерпания разведанных запасов и ресурсов угля на всех материках. Это было время пароходов, паровозов, локомобилей, нарезного огнестрельного оружия, динамита…
Время нефти, газа и гидроэлектростанций, массовой электрификации, радио, авиации и телевидения наступило в 1900 году.
Время ядерной энергии и космонавтики наступило в 1945–1950 годах.
Время Интернета наступило в 2000 году нашей эры.
Время бесконтрольного интернационального обмена информацией, что равнозначно открытию мощного источника энергии. Для всего мира.
Время новой энергетики на подходе.
Идея вычерпывания энергии из окружающих Землю силовых полей близка к практической реализации.

О ПОЛЬЗЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ИЗЫСКАНИЙ ДЛЯ БУДУЩЕГО
Давно бы пора нам, русским, собрать все иностранные сочинения о России, написать совокупный обзор их, заклеймить печатию отвержения те из них, которые недостойны по предмету истории, чтения, и тем избавить молодую нашу генерацию от напрасной траты времени на прочтение пустых, ничтожных и преисполненных ошибок и лжи сочинений, а вместе с тем указать и на те, которые могут служить руководством…
Тогда вся древняя история Европы, запятнанная местами неведением и — невежеством некоторых псевдоученых, — очистилась бы как зеркало!
(Егор Классен. Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до Рюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до Рождества Христова. 1854 г. 7. с. 68)
Специальная и художественная литература переполнены полемикой, в том числе и такого рода, о необходимости которой писал Егор Классен. Специалисты всегда остаются на своих, пусть даже спорных позициях, тиражи их произведений невелики, широким массам сугубо научные проблемы чужды.
Но включаемые в учебники энциклопедии и популярные издания традиционные исторические нелепости действительно могут негативно повлиять на неокрепшие умы молодой нашей генерации.
Поэтому в настоящей книге автор рассматривает только те факты и суждения, которые используются или рекомендуются к использованию в народном образовании.
Догматическая атмосфера лишала ученых возможности создать полновесные общие курсы истории, от которых настоятельно требовали соответствия идеологическим схемам. Но многие и многие преданные своему делу исследователи опубликовали за последние полвека замечательные работы, посвященные отдельным периодам, явлениям, событиям отечественной истории, работы, подчас представляющие со —

бой первостепенного значения научные открытия (при этом речь идет не только об историках в «узком» смысле слова, но и о взаимодействующих с ними археологах, этнографах, краеведах, филологах и т. д.)(6, с. 5).
В.В. Кожинов имеет в виду советскую догматику, но стоит только обратиться к работам французских, английских, германских востоковедов (а для них СССР — восток), всюду догматизм и «научное» обоснование права Запада сознательно искажать историю стран и народов, на 1000 лет отставших якобы от цивилизованного Запада.
Но что бы осталось в словарных фондах западноевропейских языков, если извлечь из них славянские, санскритские и арабские корни?
Исследователь истории не всегда имеет диплом историка. И не должен взаимодействовать с историками в «узком» смысле слова. Узы никому свободы действий не прибавляют.
Исторические труды, что, впрочем, естественно, носят на себе более сильный отпечаток индивидуальности их творца, чем, например, отвлеченные труды из цикла физико-математических наук…
Иное дело, когда историку приходится оперировать с ме-нее надежным материалом. Тогда ему не избежать гипотез, субъективных взглядов и мнений, ценность которых находится в прямой зависимости от его эрудиции, проницательности и способности мыслителя.
…Эти гипотезы, несомненно, вносят новую струю в атмосферу воззрений, которые мне кажутся ошибочными, и дают повод присяжным историкам к новому пересмотру спор-ных положений.
(Г. Грумм-Гржимайло. Западная Монголия и Урянхайский край. Том второй. Ленинград. 1926, с. IIIII)
Т.Е. Грумм-Гржимайло как раз и был исследователем с необычайной широтой интересов и глубокой эрудицией. И живой энергией, выразившейся в умении изучать природу и историю, да еще и щедро создавать книги научного и доступного содержания.
Вот только часть списка его книг:
Описание Амурской области (1894). Описание путешествия в западный Китай, (т. 1. 1896; т. II, 1899; т. III, 1907). Историческое прошлое Бэй-шаня в связи с историей Средней Азии (1898). Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми? (1899). Западная Монголия и Урянхайский край (т. 1, 1914; т. II, 1926; т. III, 1926).

От географии и палеонтологии до истории и антропологии — тематика его трудов…
Главная ошибка официальной науки заключается не в предлагаемой ею хронологии, а в той безапелляционной манере, в которой о ней говорится, тогда как сама эта хронология основывается на весьма скромных, а порой и вовсе эфемерных доказательствах.(5, с. 34)
Ливрага словно заглянул в наши дни… Присяжные историки в январе 2000 года, как умели, защищали штандарты авторитетов не только от математиков А. Фоменко и Г. Носовского, но и от публицистов:
… Такие публицисты, как Александр Янов или Вадим Кожинов, которые чудят, пытаясь приспособить историю к своим идеологическим построениям.
(Цитата из НГ Наука, 19.01.2000)

Бронза тверже мягкой меди, но очень хрупка: пилы, плотницкого топора и режущего ножа из бронзы не сделать. Бронзовые наковальни, кувалды, долота, зубила, гвозди, подковы… неизвестны.
Эпоха бронзы — это время монументальных сооружений. Человек, оснащенный металлическими орудиями, сам становился великаном. (1, т. 1, с. 15)
Это поэтическая гипербола. Ярчайший пример принятия на веру, но без установления технологических связей.

Оснащение деревянного серпа кремневыми зубчиками, скорее, ювелирное изделие, а не ширпотреб Древнего Египта.
Книжники не поясняют, как древние египтяне вставляли осколки кремня в деревянную обойму. Чем сверлили дырки для кремневых осколков?
Созданная из девяти частей меди и одной части олова, бронза, сохраняя привлекательный блеск, приобретала твердость, необходимую для обработки камня. (1, т. 1, с. 14)

О ВОЗМОЖНОСТЯХ ПРОПАГАНДЫ НОВОГО ВЗГЛЯДА НА ИСТОРИЮ

Эмблема телевизионного канала РЕН ТВ (1) придумана спонтанно и выглядит оригинально. Но свыше 500 миллионов лет назад в морях Земли жили трилобиты, скелеты которых (2 и 3) так разительно похожи на придуманную абстракцию. Палеонтологи изучают формы древней жизни, которые, как монеты для археологов и историков, позволяют восстановить ГЕОЛОГИЧЕСКУЮ ИСТОРИЮ Земли.

Старая историческая парадигма вездесуща и привычна. Но сквозь привычное старое наслоение пробивается новая парадигма, лишенная пока мощной общественной поддержки.
Паблик Рилейшн (PR) взращивается годами. И средства массовой информации (СМИ), а не только средняя и высшая школа, обеспечат доступность нового знания всему обществу. Комментатор из XXI века вправе посчитать все шекспировские пьесы высококлассной PR-продукцией, подготавливающей общество к нужному восприятию истории в интерпретации заказчика.
И 2000 пьес Лопе де Вега (Вега Карпьо) тоже PR в интересах продюсера и заказчика. Как иначе продвигать в массы свои взгляды на жизнь? Одних церковных проповедей мало.
В до кинематографические времена театр был мощной PR-структурой.
Но поток не ангажированных драматургов, которые свободно, в меру своих желаний, интерпретировали историю легендарных королей, проводя исторические параллели, становился опасным для правителей.
Тогда правительства стали цензурировать и запрещать пьесы и спектакли, а то и просто ликвидировать неугодных авторов. Ведь общество могло приобрести иное мнение о праве нынешнего государства на национальное достояние в прошлом и будущем. А там и до революций-контрреволюций недалеко…
Достаточно вероятно предположение, что первыми многотиражными средствами пропаганды были раннехристианские евангелия и послания Апостолов.
Церковный контроль за работой переписчиков и первопечатников был строгим, но все не проконтролируешь, потому даже в канонических текстах остаются описания таких технологий, которые невозможны в I веке нашей эры.
Так, если принимать на веру весь текст Евангелия от Иоанна, то нечего сомневаться в умении делать железные гвозди во времена царя Ирода. Ибо сказано:
…Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю. (Иоанн, 20:25)
Поверим, что во времена составления Евангелия от Иоанна гвозди уже были.
А в апокрифической «Истории Филиппа, Апостола и благовестника» Апостол Филипп ведет пропаганду христианства среди жителей Карфагена-града:
…Братья мои, оставьте то сознание прежнее, языческое, и не идите вслед за знанием живописцев, и образами деревянными, и каменными, и медными, и железными, и жестяными, и свинцовыми, и золотыми, и серебряными, и глиняными, которые люди сделали, у которых глаза есть, а не видят они, у которых уши есть, а не слышат они. И нет дыхания в устах их, и руками своими не осязают они. И ногами своими не ходят они. И ноздрями своими не обоняют они. И не говорят гортанями своими. И гвоздями и осями прикреплены они к ним, дабы не развалились они… (Новозаветные апокрифы. СПб. Амфора. 2001, с. 350)
Так что, или умели люди использовать свинец и железо, да еще и жесть выделывать в I веке нашей эры, или описанные события происходили сравнительно недавно, когда появилась металлургия, когда тиражировались железные гвозди и когда люди научились катать жесть из слитка железа!

А на каком корабле плыл апостол Филипп? На огромном, ибо «охватил трепет 495 человек, которые были на корабле». Не на плоту, на корабле дощатом. Правда, кто и как доски делал и кто корабль строил — неведомо. А многим так просто неинтересно знать то.
Один философ спросил у авторов «Книги цивилизации»: «Зачем вам это? Зачем сеять сомнения в устройстве исторического прошлого? И так много сложностей в нашем мире…» Философ сей новозаветные тексты не ревизует. Вольному воля.
И мощнейший аппарат средств массовой информации не привлекается к развенчанию мифов. И даже Комиссия РАН по борьбе с лженаукой не возражает против засилья мифов в истории. Вдумайтесь: наука X X I века не дискутирует с религией.
В прошлом же любой правитель, которому удавалось продержаться у власти несколько лет, неминуемо задумывался о своей роли в истории. Чтобы он, имярек, выглядел не как хищник, выскочка, парвеню, а легитимный наследник великого прошлого! Хорошо также иметь божественное происхождение, святую мать и, соответственно, непорочное зачатье (Иисус Христос, византийские императоры, Чингисхан…).
Русские цари, императоры и императрицы пытались попиарить в свою пользу, известно, что были некоторые успехи, в книжное время первым «пиарщиком», подражателем Шекспиру в драматургии, становится А.П. Сумароков со своими трагедиями на «древнерусские» темы: «Хорев» (1747) и «Синав и Трувор» (1750).
Последний этап сочинения традиционной истории России происходит в период 1775–1795 годов, причем при непосредственном влиянии и деятельном участии самой Екатерины II. Часть этой работы, связанной с созданием истории «Древней Руси», Екатерина поручила АИ. Мусину-Пушкину, собравшему большую коллекцию древнерусских памятников литературы. Ими широко пользовался при написании своей «Истории» Н.М. Карамзин. Но создавалась — подчеркнем это еще раз, — не научная история прошлого нашей страны, а ее политическая версия.
Шедшая вслед за древними версиями «предпетровская» историография XVII века — это историография не имперского, а местного московского масштаба. Ее основная цель только в обосновании претензии Москвы на владение и управление огромными территориями Евразии. А реализованы претензии были Петром, что и отражено в истории. Характерно, что в декабре 1721 года по случаю торжественного въезда Петра в Москву на специально построенных триумфальных воротах герцога Голстинского в Немецкой слободе было два образа: Ивана Васильевича с надписью «Начал» и Петра с надписью «Совершил» (сообщает И.Е. Забелин). «Екатерининская» же историография есть обоснование владения действительно завоеванными ею в 1764–1794 годах землями от Кракова до Владивостока и колониями в Северной Америке.
Екатерина II сама и набросала необходимую уже не для предыдущих Романовых-московитов, а для своей евроазиатской Российской империи «древнерусскую канву», сверяясь при этом с английским шекспировским образцом. Это видно из ее «Записок касательно русской истории», в частности, из эссе «Чесменский дворец», где прямо показано, в какой последовательности надо выстроить историю и какие из ранее заявленных персонажей должны в этой истории участвовать, например: Всеволод Большое Гнездо и Александр Невский.
В этом эссе повествуется, как некий старый инвалид, «обходя рундом вокруг Чесменского дворца», услышал разговор находящихся в дворце портретов и медальонов. А хранились во дворце изображения всех современных Екатерине государей Европы и якобы всех вообще государей России (ни от одного из упомянутых ниже русских князей не осталось портрета).
Героев много; приведем в качестве примера разговор с древними русскими князьями:
«ФРИДРИХ (принцу Генриху). Брат мой, кто этот бородач, которого я там вижу? Господин бородач, кто вы такой?
Св. АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ. Не нужно судить о людях по бороде. Таков, как я есмь, я никогда не предпринимал несправедливых войн. Я защищал свою родину и своих союзников храбро и успешно против шведов, литвы и тевтонских рыцарей, основавшихся в Ливонии и Пруссии. Мои достоинства и в особенности мое бескорыстие привлекли мне доверие моего народа и моих соседей. Мои родные меня любили и уважали, потому что я был справедлив и без зависти по отношению к ним; моя праведная жизнь и мудрость способствовали моему причислению, после смерти, к лику преподобных.

ФРИДРИХ. Всего вам доброго, господин преподобный, поглядите-ка, сколько достоинства скрывалось под этой бородой.
Св. АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ. Дорогой сотоварищ, недостаточно остроумничать насчет бороды своего ближнего; нужно понимать достоинства, не смотря на бороду. Я родился и жил до 1740 года. Вы могли бы меня знать, если б столько же занялись этой частью истории, которая меня касается, сколько французскими стихами. Не моя вина, если вы со мной знакомы не более, чем с немецкой литературой, хотя это литература вашей родины; а вообще, слуга покорный, я не имею ничего общего с вами ни на этом, ни на том свете.
ФРИДРИХ. И прекрасно, но кто эти другие господа с такими заросшими подбородками?
Св. АЛЕКСАНДР. Направо от меня вы видите моего отца, налево моих братьев; против меня Всеволод, мой дед и двое моих дядей.
ФРИДРИХ. Полагаю, что все это не умело ни читать, ни писать?
ЯРОСЛАВ ЯРОСЛАВИЧ. Никто из нас не мнил прослыть писателем, не зная грамматики и орфографии; но зато мы все умели воевать.
ФРИДРИХ. Но какое у вас громадное родство! ВАСИЛИЙ ЯРОСЛАВИЧ. Дом Рюрика был в родстве с большинством из королей: племянница моя Анна вышла замуж за Филиппа, Второго по имени, короля французского. ФРИДРИХ. А дедушка никогда не разговаривает? ВСЕВОЛОД ЮРЬЕВИЧ. Я не люблю долгих разговоров; впрочем, я могу вам сказать, что я основатель Владимирского княжества, где прокняжил 35 лет».
Екатерина, кстати, была уверена, что Москву основал сын Невского Даниил в конце XIII века, а Юрия Долгорукого ни разу не упоминает; что варяги — родом с Дона, и пришли в Скандинавию из Руси и т. д. Тур Хейердал уже в наше время искал доказательства этой версии. Но сама императрица, судя по ее текстам, явно путалась, сколько должно быть Владимиров, сколько Ярославов и кто кому кем приходится. А трехсотлетний разрыв между Даниилом Московским и Василием Шуйским в екатерининской редакции истории России так и остался ничем не заполненным…
Она сочинила две драмы на темы прошлого: «Историческое представление из жизни Рюрика и Олега, подражание Шекспиру» и «Начальное управление Олега», обозначая главные вехи своей истории. Естественно, «шекс-пиар-овский» почин императрицы был немедленно подхвачен придворными литераторами.
В 1765–1770 годах Сумароков по заказу Екатерины пишет оды, призванные исторически обосновать сначала покорение Центральной России и Малороссии, а затем и историческую миссию Екатерины по объединению «Запада и Востока», то есть по созданию Российской империи. Исторические поэмы пишет М. Херасков («Россияда», «Владимир» и пр.), усердствуют в имперском славословии В. Майков, Г. Державин и другие.
Бурную деятельность развивает поощряемый Екатериной литературный кружок под руководством издателя Н.И. Новикова, преобразованный в 1782 году в «Дружеское ученое общество», а в 1784-м в «Типографическую компанию». В 1773 году он начинает печатать «Древнюю Российскую Вивлиофику», то есть историческую библиотеку, и до 1790 года издает множество книг на исторические темы. Однако после французской революции (1789) Новиков, известный своим масонством, попадает в опалу; в 1792-м он арестован и сослан.
Конфискованные архивы его кружка попадают к А.И. Мусину-Пушкину, который среди неизданных материалов обнаруживает и труды умершего в том же году члена «Типографической компании» писателя, историка и экономиста МД Чулкова. А этот МД Чулков, помимо экономических трудов, известен своим фундаментальным четырехтомником «Собрание разных песен», в котором в 1770–1774 годах были опубликованы народные исторические песни и сказания в его собственной литературной обработке.
И вот, в 1795 году АИ. Мусин-Пушкин обнаруживает среди его бумаг рукопись «Слова о полку Игореве» и дает его Екатерине для ознакомления. Ее реакция была негативной, — но почему? Можно предположить, что такая история противоречила ее версии, или, напротив, Екатерина хо-рошо знала «источник» этого труда АИ. Мусин-Пушкин осмелился снова показать список «Слова» только после ее смерти, уже в 1797 году, Павлу I. Павел публикацию разре —

шил: поначалу он одобрял все, чего не одобряла его маменька. В первый же день воцарения он амнистировал опального Новикова, как и Радищева. Но подготовку к первому изданию «Слова» (1800) Мусин-Пушкин начал только в 1798 году, после смерти Н.И. Новикова, единственного, кто еще мог что-либо сказать о возможном авторстве М.Д. Чулкова или кого-либо другого из своего общества восьмидесятых годов.
Воплощением «екатерининской редакции» истории России стал гигантский исторический 12-томный труд Н.М. Карамзина.
М.М. Тихомиров писал: «По счастливой случайности Татищев пользовался как раз теми материалами, которые не сохранились до нашего времени, и в этом отношении его труд имеет несравненно большие преимущества, чем труд Карамзина, почти целиком (за исключением Троицкой пер-гаментной летописи) основанный на источниках, сохранившихся в наших архивах».
По поводу этого странного «счастья», выпавшего Татищеву, — все его источники пропали, а все источники Карамзина целехоньки,-А.К. Гуц меланхолично заметил, что, наверное, именно в силу «счастливой» судьбы ко многим известиям В.Н. Татищева дальнейшие историки относились с сомнением. Его прямо обвиняли в выдумках, а иногда и в прямых подлогах, чего «несчастливый» Карамзин избежал.
И при этом творчество Карамзина ставят рядом с творчеством его современника, крупного английского писателя и историка Вальтера Скотта, блестящие исторические романы которого отличаются тем, что в них очень органично сочетаются реальные исторические события и художественный вымысел.
ИСТОРИЯ ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ?
«Независимая газета» от 28 октября 2000 года известила: «ПИСЬМО В БУДУЩЕЕ» ПРОЧИТАТЬ НЕ УДАЛОСЬ.
В Древнем Новгороде произошло долгожданное событие: из кремлевской стены вынули капсулы с посланием комсомольцев 60-х молодежи 2000 года.
Капсулу заложили в далеком 1966 году делегаты пленума Новгородского обкома ВЛКСМ. Сегодня при большом стечении народа состоялась торжественная выемка шкатулки из нержавеющей стали. Но прочитать «письмо в будущее» так и не удалось: бумага практически полностью истлела.
К сожалению, не смогли найти и копии послания. Одна копия за эти годы затерялась где-то в Новгороде, а вторую еще в далеком 1966 г. забрал для публикации корреспондент «Комсомольской правды», да так и не вернул.
Великий Новгород
Таким образом, бумагу и послание на этой бумаге не спасла техника второй половины XX века! Не значит ли это, что вне книгохранилищ и библиотек бумага истлевает очень быстро? Бумага оказывается ненадежным носителем исторической информации. А на бумаге какого времени изготовления написано было «Слово о полку Игореве»? Эти бумаги уж явно хранились не в шкатулке из нержавеющей стали…
Мы уже упоминали такое цивилизационное событие, как книгопечатание. Одним из необходимых компонентов этого события было производство бумаги и типографской краски. Традиционно считается, что бумагу впервые изготовили в Китае во II веке н. э. Там же было развито производство минеральных красок. Что, китайцы были менее развиты, чем европейцы, в инженерном смысле и не удосужились изобрести ручной печатный станок? Или, напротив, европейцы были настолько дикарями относительно китайцев, что за 1200 лет не освоили производство бумаги? Просто и бумага, и типографская краска вошли в обращение в то же время, что и стальной чекан для монет, и технология гравирования (не ранее XIV века), то есть по цивилизационным темпам того времени — в течение не более 100 лет после изобретения таких материалов где-либо — хоть в Китае, хоть в Тмутаракани.

Химическое материаловедение позволяет утверждать, что за 800 — 1000 лет бумага как термодинамически неравновесный материал обязана истлеть полностью. Поэтому никаких бумажных памятников ранее XI века быть в принципе не может. Была ли бумага в Китае II века или нет — этой бумаги в природе сегодня быть не может в любых условиях хранения, она обязана дезаккомодировать в силу своей неравновесности. Это — термодинамика, одна из самых фундаментальных естественных наук. С ней, как сказал Больцман, не поспоришь.
Мы уже говорили, что технический прогресс развивается волнообразно: периоды накопления опыта использования какого-либо природного ресурса и технологии (эволюционирующее тиражирование продукции) сменяются периодами освоения нового ресурса (или нового качества уже известного ресурса) и рождением новой технологии, то есть технической революции, которая переводит цивилизацию на качественно более высокий уровень, на котором снова начинается эволюционирующее тиражирование и т. д.
Например, дрова как энергоноситель позволяют развить температуру «красного каления», что достаточно для обжига глины и выплавки олова и свинца, а также сплавов на их основе с участием меди, то есть бронзы. Однако для развития черной металлургии необходим другой энергоноситель — уголь, причем для выплавки стали уголь коксующийся, позволяющий достичь температуры «белого каления». Черная металлургия требует также использования флюсов. Только в этих условиях образуется не просто спеченная, но и плавленая керамика, то есть стекло.
Возникновение производства самого примитивного непрозрачного стекла неразрывно связано с освоением угля как энергоносителя и развитием черной металлургии. Причем именно потребность в развитии металлургии стимулировала развитие стекольного производства, а не наоборот. А традиционная история твердит, что производство стекла в Египте было известно за 4 тыс. лет до н. э., то есть за 3 тыс. лет до начала «железного века». С естественно-научной точки зрения, это абсурд.
Также и при исследовании бесчисленных войн историки часто упускают из виду экономическую аксиому, что все войны на земле — это борьба за контроль над источниками природных ресурсов и путями их транспортировки — начиная с благ Земли обетованной в Ветхом Завете и кончая нефтью Персидского залива неподалеку от этой самой земли.
Здесь приведена очень малая часть примеров, когда традиционная история принципиально противоречит естественно-научным данным. Но даже это ограниченное число примеров позволяет назвать традиционную историю, в частности, европейской цивилизации, политической историографией.
Обратим внимание и на то, что идейная направленность традиционной истории противоречит именно тем философским законам, которые находятся в полном согласии с естественно-научной методологией, например, диалектике Гегеля или условиям оптимизации общественного устройства, систематизированным Кантом. И не случайно традиционная историография игнорирует исследования Ньютона и Ломоносова в области истории, основанные на естественно-научном подходе, а своими героями делает авантюристов-кладоискателей Шампольона и Шлимана или фальсификаторов русской истории и культуры Шлёцера и Тишендорфа.
Современные отечественные апологеты традиционной истории ополчились на работы математической школы А. Фоменко, применившего методы статистического анализа к самой традиционной истории. Почему же специалисты в области макроэкономики не ополчаются на математиков, применяющих те же самые методы в их дисциплинах? Да потому, что экономика как современная наука практически перестала быть идеологизированной. История же пока остается политической историографией. При этом нисколько не умаляется роль историков, археологов, палеографов и т. д. Наоборот, для них открывается колоссальное поле деятельности по созданию именно научной дисциплины истории, свободной от каких-либо идеологических установок — вместо нынешней идеологизированной историографии.
Политическая историография имеет и своего родоначальника — выдающегося государственного деятеля Византии, основоположника учения о государстве Георгия Гемиста Плифона (иначе-Плетон, 1355–1452). Этот человек предвидел распад Византийской империи и пытался обосновать необходимые перемены в государственном устройстве, но не успел — Византия была объективно обречена. Именно этот 83-летний старец, эмигрировав из Византии во Флоренцию и привезя туда свой архив, основал там на деньги банкиров Медичи «Платоновскую Академию», которую правильнее было бы назвать Плифоновской.
Образовавшаяся «Платоновская семья» после падения Византии в 1453 году и начала бурную деятельность по «обнаружению» и тиражированию «древних» источников, в частности, руками книгоиздателей и торговцев типа П. Браччолини, которого собственные современники неоднократно уличали в подделке рукописей. Некто Л. Бруни, флорентийский канцлер, славно поработал на своих хозяев Медичи, дабы возвеличить их род: опубликовал в 1439 году (то есть через год после приезда во Флоренцию Плифона с византийскими архивами) 12-томную «Историю Флоренции» (и это — до начала книгопечатания!), в которой ничтоже сумняшеся просто переписаны византийские хроники с заменой места действия и действующих лиц на флорентийские. И средневековая история Флоренции сразу «удлинилась» примерно на 260 лет (как раз на срок «татаро-монгольского ига на Руси»!).
С этого времени Флоренция и становится всемирным художественным салоном, торгующим «византийским антиквариатом» до сих пор. И именно на задворках мастерской великого Микеланджело в XVI веке откапывают новоиспеченного «древнегреческого Лаокоона», и после появления шедевров Леонардо да Винчи и Рафаэля внезапно «обнаруживают» творения и итальянских художников Проторенессанса (Джотто, Чимабуэ и др.), поскольку «византийских» изделий на рынке уже не хватало. Характерно, что иконами во Флоренции не торговали, поскольку за кражу православных икон в мусульманской Османской империи отрубали руки, это было опасно, а писать иконы флорентийские художники не умели. А вот изготовление «древних» рукописей было поставлено на поток-и не только во Флоренции, и продолжалось до XX века.
И в XIX веке есть блестящее подтверждение фальсификации европейской культуры. Вещий Александр Сергеевич Пушкин был не только великим поэтом, но после 1832 г., когда он начал всерьез сомневаться в правдивости карам-зинской истории, и весьма скрупулезным историком, о чем знают сравнительно немногие. При написании цикла «Песни западных славян» он заподозрил, что поэтический сборник Проспера Мериме «Гузла» («Guzla», 1827 г.) основан не на настоящем боснийском фольклоре. По просьбе Пушкина его друг С. А. Соболевский в 1835 г. написал письмо П. Мериме с целью выяснить происхождение, по выражению Пушкина, этих «странных песен».
В своем ответе честный Проспер Мериме, будучи пойман за руку, признался в том, что сам придумал весь свой «боснийский» фольклор, ради шутки желая посрамить бесчисленных, по его выражению, «фальсификаторов древней поэзии», и просил Соболевского извиниться за него перед Пушкиным, поскольку «даже Адам Мицкевич попался на удочку и счел мои песни подлинно боснийскими, а правду теперь знают всего девять человек, включая Пушкина и Соболевского». Этот пример наглядно показывает, как легко было даже в XIX веке фальсифицировать «древние» памятники. Если бы не проницательность Пушкина и не честность Мериме — имели бы мы теперь «древнебоснийский» — византийский фольклор образца XIX века.
Никаких оригиналов рукописей, написанных еврейским и греческим письмом ранее XV века, нет. И точно так же отсутствуют оригиналы рукописей, написанных по-латыни ранее XIII века, в частности, оригиналы рукописей Данте, Боккаччо и Петрарки в Италии, Д. Уиклифа и Р. Бэкона в Англии, Ф. Бонавентуры во Франции и других авторов, традиционно относимых к XIII веку. Все якобы «древние» рукописи «утрачены» и существуют только в позднейших списках. Также, например, в Риме не сохранилось ни единого здания, построенного ранее XV века, кроме недостроенного Колизея. А сохранившиеся архитектурные памятники XIII–XIV веков, например Флоренции или Пизы, носят ярко выраженный византийский колорит.
Это все свидетельствует в пользу того, что собственно западноевропейской культуры как таковой до XIII века просто не было — она была частью византийской. И не случайно ни на одном из западноевропейских храмов нет золотых куполов, как в России. И в России великий Андрей Рублев расписывал храмы на 100 лет раньше не менее великого итальянца Леонардо да Винчи. Алтарные православные росписи Рублева (например, «Деисусный ряд») и алтарные католические «ретабло» в Испании (например, в Севилье), выполненные в одно и то же время (конец XIV в.), композиционно и функционально однородны и принадлежат общей византийской культуре.
Традиционная история утверждает, что «нашествие» Батыя привело к разорению Киевской Руси. Но не странно ли, что именно после взятия Батыем Киева там начинается бурное строительство православных храмов, появляется свой епископ и т. д.? И не странно ли, что старейшая православная церковь боснийского Сараева (XV в.) по внешнему облику похожа не на христианский храм (нет ни куполов, ни креста, ни колокольни), а на синагогу, а по внутренней планировке — на мечеть (с раздельной нефовой выгородкой для молящихся женщин)?
И не менее странными представляются именно те церковные сооружения Западной Европы, которые сохранили до настоящего времени архитектуру XIII–XIV веков, — баптистерии, например, Флоренции и Пизы. По сути они представляют собой крытые проточные бассейны, разделенные на сектора, предназначенные для массового крещения. Это — функциональные здания, а не памятники, и строились они именно в то время, когда существовала реальная необходимость именно в массовом крещении, а не в индивидуальном, как сегодня.
Это прямо говорит о том, что христианство в Западной Европе стало массовым не в IV, а после XIV века. Например, в старом городе Пизе, помимо крепостных стен, сохранилось всего четыре памятника: самым древним считается уже упомянутый баптистерий, затем знаменитая падающая колокольня, собор Св. Иоанна и… действующее до сих пор гебраистское (то есть древнееврейское) кладбище византийского обряда, расположенное слева от ворот с внешней стены крепости. Все правильно — иудейский обычай хоронить покойников за стеной города хорошо известен. Но «древние евреи византийского обряда» по-русски называются хазары, а поскольку христианских захоронений в старой Пизе нет, это означает, что хазары и построили этот самый город. Между тем вероисповедание хазар весьма отличается от ортодоксального иудаизма — это, скорее, иудеохристианская вера. И не случайно именно с европейскими баптистериями связан культ Иоанна Крестителя. Из этих же баптистериев в начале XVII века вышли первые баптисты. Для нынешнего религиозно расколотого мира это кажется невероятным. Но не для средневековой Византии, одной из незыблемых основ существования которой была веротерпимость.
Положило же начало утрате веротерпимости реальное, а не мифическое появление папской кафедры в Риме, произошедшее только в 1376 году. Именно деятельность католической церкви, насильно внедрявшей богослужебную латынь и пытавшейся сосредоточить в своих руках и религиозную, и светскую власть, и привела к тотальной войне в Европе. Частью этой войны стали и Куликовская битва 1380 г., и битва на Косовом Поле в 1389 г., и насильное обращение Литвы в католичество в 1387 г. и т. п.
Церковный раскол (1415–1431 гг.) и провал попытки нового объединения (уния 1439 г.) привели к религиозному размежеванию между Западной и Восточной частями империи, что и предопределило падение Царьграда как центра в 1453 г., когда империя раскололась на три части: католический запад, православный восток и мусульманский юг. С потерей единого общепризнанного культурного (= цивилизационного) центра и наступила «феодальная раздробленность» Европы.
Именно после 1415 года в Западной Европе и появились первые высокопоставленные византийские эмигранты «латинского» толка и иудеи. На Востоке, то есть в России, приютили славянских беженцев с Балкан, православных греков и иудеохристиан, отсюда и берет начало нынешняя церковнославянская традиция. В русской истории это выглядит так: «на Русь выехали из Орды знатные бояре мурза такой-то и такой-то». От беженцев из Византии и пошло распространение «древнегреческой» и «древнееврейской» культуры как на Запад, так и на Восток.
Но Русь не прерывала связей с прежним центром: взаимоотношения с турецким султанатом оставались дружественными вплоть до прихода к власти Романовых, гвардия султана (янычары, до 1825 г.!) целиком состояла из право-славных христиан (= казаков), а делопроизводством в Стамбуле заведовали чиновники, обученные в Москве.
А вот на Западе, порвавшем с «нехристями», предметы византийской культуры стали раритетами. И там быстро поняли, что торговля не только византийскими произведениями искусства, и рукописями, но и подделками под них, — весьма прибыльный бизнес. Самый популярный в Италии писатель первой половины XV века П. Браччолини пишет «для избранных» по-латыни романы-«переводы» произведений «древнегреческих» мыслителей, которые позже переводятся на греческий язык — уже в XVI–XVIII веках. Потрясающе точное название жанра — роман (то есть греко-римское сказание, поскольку и греки сами себя называют ромеями) относится ко всем без исключения «историческим первоисточникам» — сочинениям Геродота, Плутарха, Фукидида, Тита Ливия, Светония, Евсевия и пр.
И тут возникает еще один, отнюдь не праздный вопрос: а почему знаменитый итальянский писатель первой половины XV века Браччолини, которому при жизни поставили памятник, как Шолохову, пишет исключительно по-латыни, если за 100 лет до него итальянский литературный язык создали, как считается, Данте, Петрарка и Боккаччо? Вероятнее всего, потому, что ни итальянского литературного языка, ни сочинений Данте во времена Браччолини еще не было — они появятся только лет через 50, а то и позже. Потому и никаких ссылок на Данте у Браччолини нет, хотя в подделке сочинений «древних» последнего уличали и не раз.
К тому же не только итальянский, но вообще все национальные литературные языки в Западной Европе начали формироваться только со второй половины XVI века: это и насильственное внедрение Елизаветой I «правильного» английского языка, а также «общенемецкого языка Библии», созданного М. Лютером, и т. п. «Испанского» языка в буквальном смысле вообще не было — в самой Испании он до сих пор называется кастильским (Castellano).
Внедрение сначала латыни, а затем и письменных национальных языков на основе латиницы сопровождалось массовыми книжными аутодафе, причем на кострах инквизиции жгли в обязательном порядке все книги, написанные славянской азбукой. Примечательно, что книги эти назывались «рустика романа». «Рустика» сейчас переводится как «деревенское, грубое, мужицкое», однако по-испански это и сегодня означает «переплетенная книга», «книга в сафьяновом (кожаном) переплете», то есть в переплете русской или персидской выделки, характерном для византийской культуры. Так что жгли византийскую (а значит, и русскую) историю параллельно с внедрением латинского и «древнегреческого» новодела. (То же самое проделали и в допетровской романовской России во времена никоновских реформ жгли подряд все книги, написанные на русском, а не на церковнославянском языке.)
Главный же импульс западноевропейской книгоиздательской деятельности (причем сначала на латыни, и только позже на «древнегреческом») придала часть Византийской библиотеки (включая архивы империи), привезенная во Флоренцию в 1438 году Плифоном (Плетоном) и его сподвижниками.
Почему же византийские архивы привезли во Флоренцию, а не, скажем, в Рим? Да потому, что именно во Флоренции, а не в Риме, была западноевропейская налоговая казна бывшей империи, находившаяся в ведении семейства потомственных мытарей Медичи. И именно на деньги, оказавшиеся в руках Медичи, публикуется «Утопия» Плетона и создается знаменитая «Платоновская (правильнее — плето-новская, или плифоновская) академия», а византийские хроники издаются канцлером Флоренции Л. Бруни на латыни в 1439 году под видом истории Флоренции, тем самым удлинив эту историю как раз примерно на 260 лет.
Флорентийская книгоиздательская активность сразу же привлекла внимание Рима, папской кафедре которого крайне необходимо было стать «древнее» процветающей Флоренции. И из флорентийского книгохранилища, которым заведовал Браччолини, тут же извлекаются и впервые публикуются только в 1469–1472 годах «неожиданно обнаруженные» исторические труды-романы «древних» Тита Ливия и Корнелия Тацита, призванные узаконить «древность» Рима. (А в это же время существует реальный итальянец Тито Ливио, которого нанимают в Англии для написания хроники «Столетней» войны!) То же касается и трудов «древних» философов, драматургов и поэтов: например, первая публикация антологии «древнегреческой» эпиграммы датируется 1494 годом.
То же самое относится и к точным наукам. Одним из основоположников не только западноевропейской живописи, но и точных наук по праву можно назвать гениального Леонардо да Винчи (1452–1519). И только после Леонардо в Европе становятся известны труды Архимеда (в 1544 г.), причем одновременно с трудами знаменитого математика и изобретателя Джероламо Кардано (1501–1576). Именно тогда Европа узнала и про «архимедов винт», и про «карданов подвес». Легендарная биография Архимеда вообще во многом совпадает с биографией Кардано. При этом «Архимед», как и прочие «имена древних», — отнюдь не имя. По-гречески это выражение означает «начало начал» — это, скорее, название учебника. «Начала» же Евклида (то есть по-гречески «Прославленного») широко публикуются одновременно с трудами Франсуа Виета (1540–1603), создавшего современную алгебру. Все астрономические знания, которые можно извлечь из наблюдений невооруженным глазом, изложены в трудах двух Николаев: кардинала Кузанского (1401–1464) и Коперника (1473–1543). И именно во времена Кузанского и Коперника «всплывают» труды «древних» астрономов Гиппарха и Птолемея и т. д.
Эти примеры иллюстрируют подмену естественного процесса развития науки и культуры искусственным понятием «Возрождение». Само это понятие («Ренессанс») родилось во Франции только в конце XVII века, в период Контрреформации, когда, по сути, закончился раздел наследства единой Византийской империи, частью которого была «Реформация» и «Контрреформация».
Раздел единой старой и образование новых империй состоялись в условиях идейного компромисса между «клерикалами» (то есть сторонниками мирового главенства института папства) и «гуманистами» (то есть сторонниками главенства светской власти). Первых устроило признание «древности» церкви и института папства в пределах согласованной хронологии «новой эры», а вторых удовлетворило признание «возрождения» в новых империях традиций «древних цивилизаций», из которых выводились родословные новых правителей и светской знати, призванные обосновать их «наследственные» права на порабощение собственных народов.
Рабство как таковое существовало на протяжении всей истории человеческой цивилизации. Однако во времена Византийской империи свободных людей было гораздо больше, чем рабов. Раб принадлежал своему господину душой и телом, за что господин был обязан содержать раба. «Гуманизм» реформаторов не раскрепостил рабов — он только разделил функции рабовладельцев: светской власти досталось тело, а церковной — душа, но уже гораздо большего количества рабов, коими, по сути, стала подавляющая часть населения.
Византийский первоутопист Плетон в начале XV века мечтал реформировать Византию во всемирное государство всеобщего благоденствия. А в конце того же века канцлер Флоренции и основоположник политологии Никколо Макиавелли сформулировал тезис, определяющий и по сей день отношение власти к истории: «история нужна правителю такой, какой она позволяет ему наиболее эффективно управлять своим народом». На этом тезисе и построена вся традиционная история, сочиненная в XVI–XIX веках, которую правильнее называть «политической историографией».
В результате вместо естественного поступательного развития цивилизационного процесса в истории каждого европейского государства появились периоды «древнего» расцвета, последующего «упадка» и «возрождения», разнесенные во времени и пространстве. Вот так единая византийско-ордынская история XIII–XV веков для одних превратилась в «иго», а для других в «(Прото)ренессанс». Что изменилось за последние 500 лет, прошедшие со времени разобщения Европы, с точки зрения идеи объединения человечества, записанной в Уставе ООН, — пусть читатель решает сам…
***
Снобизм официальной науки иногда проявляется фарсом:
Самым ярким событием последнего месяца оказалось научное открытие доктора исторических наук Леонида Грача… Спикер (Верховной рады Крыма) разъяснил украинским журналистам, почему президиум парламента принял решение о восстановлении в Симферополе храма Александра Невского — по причине его самого непосредственного отношения к независимости Украины. Ведь именно этот русский князь, оказывается, разбил шведов под Полтавой.
(Независимая газета. 23.02.2000)
Возможно, журналист «Независимой газеты» просто опубликовал оговорку доктора исторических наук (схватил за язык).
А если это новый результат исторической науки крымского розлива? Не станем же мы, простые читатели, после конфуза единичного доктора исторических наук подозревать всех историков?

СКАЗКИ И МИФЫ
Интересно, что сказки, как мы их понимаем в России, есть далеко не у всех народов. В русских народных сказках заключена совокупная мудрость предков, совершенно не претендующая на привязку к какому-либо историческому персонажу. Например, Василиса Прекрасная-это просто некая обобщенная «Прекрасная царица».
Сказка «Теремок» — это, так сказать, «коммунистическая модель общества»: мудрое изложение невозможности осуществления идеи всеобщего равенства (коммунизма). Рассыпался сказочный теремок, как известно, оказавшись не в состоянии вместить всех желающих, несмотря на общую благожелательность, с легкой лапки мышки-норушки.
А сказка о «Лягушке-царевне» — это «капиталистическая» модель «равных стартовых возможностей»: три брата пускают по стреле в белый свет, как в копеечку. А далее — кому боярская дочь (читай, административно-властная) судьба, кому — купеческая (читай — финансово-промышленная), а кому — лягушка на болоте… Однако есть и «рецепт казино»: удача-фортуна, олицетворенная в чудесном превращении этой самой лягушки…
Иными словами, сказка заранее воспринимается как вымысел, имея в виду только, что она, естественно, «ложь, да в ней намек: добрым молодцам урок». Аналогичные сказки есть и у других славянских народов, и у народов Востока — арабские, адыгейские и т. д. сказки.
В Западной Европе ситуация иная: там место сказок занимает сказочный эпос, то есть повествование о некоторых героических событиях. Настоящие сказки в нашем понимании там появляются очень поздно, причем это авторские сказки: например, во Франции Ш. Перро (конец XVII в.), в Германии — братья Гримм (первая половина XVIII в.). И в России сначала ВА Жуковский, затем АС Пушкин пишут авторские сказки, однако они используют либо материал уже имеющихся русских народных сказок, либо заимствуют его у других писателей-современников (как Пушкин в «Золотом Петушке» у В. Ирвинга из его «Альгамбры»).
У скандинавских народов вместо сказок «саги» — эпические сказания, причем публикуются они только с середины XVII века (первые саги — Брунъюлд, 1643 г.).
В отличие от перечисленных, ни у древних евреев, ни у греков, ни у римлян никаких сказок нет. Нет их и у византийцев. Место сказок у греков занимают мифы (mythos) — смутные предания о фантастическом прошлом, однако с претензией на историчность. И в этом заключается принципиальное отличие мифов от сказок: сказка полезна тем, что она призвана уберечь от ошибок прошлого, от тупиковых путей, но при этом никогда не претендуя на быль. Детские сказки (а сказки предназначены именно детям) учат ребенка мудрости, но остаются сказками навсегда, когда он взрослеет. Сказка не способна обмануть.
Вдумайтесь только в слова знаменитой песни «Летного марша»: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Вот это как раз — явный обман взрослого слушателя. Сказка сама по себе никогда не становится былью. Дальше в той же песне есть и рецепт превращения сказки в быль: «Нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца — пламенный мотор». И сейчас мы видим, как виртуальные игры в хай-теки, порождение разума, постепенно лишают человечество сердца, превращая людей в роботы и чипы. И любая попытка сделать сказку былью — это не сказка, а мифотворчество.
Мифы же, в отличие от сказок — губительны для человечества, потому что из беллетристики усилиями историографов переводятся в категорию основы реальной истории. Вполне взрослые люди не верят в сказки, но охотно верят мифам. Этим создается превратное, сильно искаженное, а часто и просто вымышленное прошлое человечества — как давнее, так и совсем недавнее. И примеров тому несть числа.
Вот выдержка из современной книги Александра Горянина («Мифы о России и дух нации»):
«Российское общество, по многим признакам, созрело для осознания того, что жить дальше с нынешним самоощущением нельзя. Кто-то нас, доверчивых, все время ловко убеждает, что мы недотепы, совсем пропащие и все у нас не как у людей. Что у нас ужасное прошлое, кошмарное настоящее и никаких надежд на будущее. Подобные настроения устраивают многих. Устраивают левых, ибо дают повод долбить свое: «Во всем виноват антинародный режим». Устраивают правых, которые подхватывают на свой лад: «Так будет и дальше, пока всем заправляют перекрасившиеся коммуняки». Устраивают и множество журналистов — неустанным производством чернухи они реабилитируют (как им кажется) свое неудобовспоминаемое усердие коммунистических времен и мстят за то, что эти времена ушли.
Наши СМИ сделали все, чтобы величайшую Божью милость — мирное избавление России от коммунизма — наш народ постепенно начал расценивать как поражение (в «холодной войне») и ужасное горе.
Жизнь в современной России можно сравнить с капитальным ремонтом в доме без отселения жильцов. Отселить их некуда, значит, все зависит от понимания и восприятия происходящего. Но понимание и восприятие простого человека, доверившегося нашим СМИ, разрушено. Он живет в ощущении непрерывной катастрофы, в преддверии конца света в отдельно взятой стране. Опираясь на российские источники, о «российской катастрофе» твердят — изображая сочувствие, но со злорадной надеждой — бессчетные леворозовые и розоволевые за рубежом.
Перед нами ошибка в условиях задачи. Против слова «дано», у нас почему-то значится: Россия — страна неправильная и неудачная. Россия — сильная и смелая страна. И удивительно везучая. Мы должны избавиться от привычного, как привычный вывих, Большого Негативного Мифа о России. Этот миф возник не вчера. Он вылупился из змеиного яйца лет 250 назад, его разрабатывали многие могучие умы (вроде Смердякова из «Братьев Карамазовых»). Львиную долю негативной мифологии добавила советская власть, чья идеология строилась на очернении исторической России. «Все, кому только не лень, били отсталую царскую Россию», — важно говорил товарищ Сталин, и восторженным слушателям не приходил в голову вопрос: а как же она заняла шестую часть суши, отсталая и всеми битая?
Ни один народ на свете не обходится без мифов о своей истории, о своих национальных качествах. Эти мифы различаются в той же степени, в какой различаются сами народы.
Велики ли различия народов? На эту тему можно долго рассуждать, а можно ограничиться одним примером. Вот он. Командование Красной Армии с конца 1943 года, когда ста-ло ясно, что предстоит воевать на территории Германии, стало очень серьезно готовиться к отражению действий немецких партизан. В русскую голову не приходило, что таковых просто не будет. Конец примера.
Велики ли различия национальных мифов? У большинства цивилизационно близких нам народов (не будем пытаться обсуждать японский, иранский или эфиопский случай) они горделивы, а порой и напыщенны. Но есть народы и страны с выраженной скромной и не кичливой национальной психологией. К сожалению, они вполне способны усваивать отрицательные мифы о себе — по большей части умело и намеренно сконструированные. К таким странам относится, увы, и наша.
Главная задача предлагаемой работы — показать и, по мере сил, разрушить наиболее злонамеренные мифы о России. Мифы, которые подрывают нашу веру в себя, подрывают дух нации. Пока не будет произведено изгнание этих бесов, страна обречена жить с опущенными руками.
Сегодня мы переживаем не «национальную катастрофу», как нам внушают слева и справа, а истинное возрождение, хотя и не ведаем об этом. Во времена итальянского Возрождения люди тоже о нем не знали. Истинная картина открылась лишь их потомкам, современники же Возрождения поверили Макиавелли, объявившему Италию растерзанной и обесчещенной.
Спору нет, мы проходим трудный отрезок своей истории. В такие времена абсолютно решающее значение имеет настрой людских масс. Но именно сейчас дух российской нации пребывает (согласно как социологическим замерам, так и эмпирическому ощущению) на опасно низкой точке. Если верить опросам, всего шесть процентов россиян ощущают себя счастливыми. В немалой степени это плод работы вредоносных мифов.
Работа по разрушению мифов важна и по другой причине. Она помогает выявлению истинного образа России. Пока мы не уберем искажающие наслоения, наша родина будет оставаться, по большому счету, неизвестной страной. Неизвестной даже для нас самих.
Другую, не менее важную свою задачу я видел в том, чтобы приблизиться к пониманию механизмов, прошлых и нынешних, подрыва национального духа Обезвредить эти механизмы можно, лишь поняв их…
Под этими словами вполне могут подписаться и авторы этой книги. А о некоторых устоявшихся мифах прошлого мы сейчас и поговорим.

СОВРЕМЕННАЯ СТРАШНАЯ СКАЗКА: РЕЙТИНГ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ СТРАНЫ
Самодостаточная страна не очень заботится о своем рейтинге. Но если страна рассчитывает на приток иностранных инвестиций, она не должна отпугивать людей, желающих вложить свои капиталы в экономику чужого государства, чтобы получить прибыль. Известно, правда, что вода, почти всегда, течет туда, где воды больше… То же с капиталами. Иными словами, деньги к деньгам.
Что делать России? Когда ее восточный сосед стал первоочередным потребителем мировых инвестиций. Когда в Азию перемещаются крупнейшие экономические проекты. В рейтинге индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП), ежегодно публикуемом ООН место России незавидно. ИРЧП измеряет долголетие, объем знаний и доступ к базовым источникам, необходимым каждому индивиду для развития его возможностей. Для численного представления трех измерений используются следующие индикаторы: средняя ожидаемая продолжительность предстоящей жизни при рождении (базовый показатель долголетия); доля грамотных в возрасте 15 лет и старше, а также показатель полноты охвата обучением в начальных, средних и высших учебных заведениях (базовые показатели образованности); скорректированный реальный ВВП на душу населения (специальный индикатор материального благосостояния). В опубликованном в 2003 году списке стран Россия занимает 63-е место и относится к странам со средним уровнем развития человеческого потенциала. А вот Белоруссия занимает 53-ю строчку рейтинга.
Но сегодня человеческий потенциал мало кого интересует. Важнее рейтинг экономической свободы.
Канадский институт Fraser Institute опубликовал рейтинг экономической свободы стран. Из 123 государств Россия заняла 112-е место. На 1-м — Гонконг. Рейтинг составляется на основе анализа таких показателей, как размер государственного сектора, госзатраты, налоговая система, развитость правовой системы и наличие гарантий частной собственности, доступ к денежным ресурсам. В докладе указано, что низкая позиция России обусловливается слабой монетарной политикой, неразвитостью банковского сектора и финансовых рынков

А вот для международных торговых операций Россия — страна привлекательная.
Известная международная компания AT Kearny опубликовала рейтинг лучших стран для торговых инвестиций. Россия заняла в нем первое место, обогнав Китай, Индию, Южную Корею и Венгрию. В этом исследовании учитываются такие параметры, как количество «цивилизованных» торговых площадей на человека, число крупных международных ритейлоров, работающих на территории страны, и показатель «времени» (на основе роста ВВП и торговых площадей за определенный период времени, с 1993 г.). Но самым важным критерием (40 % удельного веса при составлении окончательного рейтинга) является «страновой риск». Этот показатель складывается из суммы политических, экономических и социальных рисков, которые предварительно тоже вычисляются по специальной методике. Чем выше его числовое выражение, тем меньше риски.

Счастливый конец нашей страшной сказки не в том, как и кому нравится Россия. Работать надо. Развивать не добычу полезных ископаемых на продажу в качестве сырья, а организовать третий-четвертый передел, выйти на уровень передовых капиталистических государств.
Вот такие современные сказки…

МИФ О НЕСМЕТНЫХ СОКРОВИЩАХ ПРЕДКОВ
Богат как Крез… нашедший Эльдорадо… золото Инков… затонувшего «Черного Принца»… пещеру Али-Бабы… Да мало ли еще кладов скрывается в земле и под водой? Не счесть алмазов в каменных пещерах… И волшебная птица Рухх где-то высиживает птенцов, развлекая их драгоценными камнями в ожидании своего Синдбада-морехода…
Первым, кто накопил несметные богатства, был, по-видимому, царь Соломон в X веке до н. э., потому как с тех пор и доныне иудеи, несмотря на все гонения, составляют наиболее обеспеченную часть человечества.
Сколько было сокровищ у легендарного Креза, последнего царя Лидии в VI веке до н. э., не знает никто. По-видимому, они перешли по наследству к персидскому шаху, после присоединения Лидии к Персии. Лет 200 спустя уже Александр Македонский добрался до сокровищницы тогдашнего царя Дария и захватил, по слухам, аж 3000 тонн золота, не считая всего остального (столько золота сейчас не хранится даже в Форт-Ноксе, святая святых империи под названием США).
Подлые вандалы, уже в V веке новой эры, разграбили Рим и увезли из него все золото, но из всех кораблей, на которых они покинули Италию, почему-то утонул именно тот, на котором и было все это мифическое золото. (С тех пор ни одного золоченого купола в Западной Европе нет, это русская традиция…)
Золото Александра Македонского, видимо, также сгинуло бесследно с его пропавшим флотом, который с тех пор ищут — не сыщут…
Аналогично и Сокровищный Флот китайского императора Чжоу Ди, оплывшего всю Землю задолго до Васко да Гамы, Колумба и Магеллана, затерялся в безбрежных океанских просторах в 1421–1423 гг.
В средние века алхимики неоднократно обещали разным влиятельным лицам изготовить золото из чего-нибудь. Некто Никола Фламель в XVI веке завещал своему племяннику не только рецепт изготовления золота, вычитанный им в «древней книге принца-еврея Авраама», но и 99710 унций, то есть 2826,7 кг, то есть без малого три тонны золота! И куда же оно потом подевалось?
Известно, что из металлов в денежном обращении применялись золото, серебро и медь, а также сплавы на их основе, например, природный сплав золота с серебром — электр(ум) или сплав меди с оловом — бронза. (Считается, что для отделения благородных металлов и олова от породы применялась ртуть, образующая с ними жидкие сплавы — амальгамы, однако даже само слово amalgam, например, в английском языке появилось лишь в XV веке.)
Золото как валюта занимает в этом ряду весьма специфическое место. С одной стороны, золото инертно и может храниться без изменения сколь угодно долго, оно весьма пластично и ковко, и поэтому из него удобно чеканить монету. С другой стороны, оно легко деформируемо и истираемо, а также заметно теряет вес даже при частой передаче из рук в руки или, например, при пересчете монет на суконной подстилке, и поэтому неудобно в обращении. Более того, общего количества добываемого количества золота просто мало для оборотных средств. Например, согласно тому же М.М. Максимову («Очерк о золоте», М., «Недра», 1977, далее МММ, 2), до 1492 г. в цивилизованном (по понятиям о том времени) мире добывалось в год в среднем всего около 200 кг золота (11 пудов, стр. 116).
Это число явно свидетельствует о добыче самородного россыпного золота промывкой, а не о разработке жил. И это понятно: для разработки жилы нужно хотя бы кайло из хорошего закаленного железа, чтобы отделить золото от кварцита и пирита. При общей численности населения цивилизованного мира, сопоставимой с численностью населения современной России, добыча даже 10 тонн золота в год — величина ничтожно малая для обеспечения нормального денежного обращения. (Именно массовый вброс в XVII веке в обращение «нового золота» — латуни — породил россказни о несметном богатстве Креза, Гаруна аль-Рашида, египетских фараонов, Александра Македонского, инков, скифских курганов и т. п.)
Характерно, что никаких золотых сокровищ Рюриковичей нет: первое значительное количество золота в Московии появляется при царе Борисе — на отливку невиданного саркофага «истрачено золота 300 литр» (это около 6 тонн!). И первые золотые деньги в Московии отчеканены при Василии Шуйском — из того самого золота. Но эти «золотые копейки» очень быстро вышли из обращения. А Михаилу Романову в наследство от Рюриковичей остался один-единственный золотой «португал», который он берег как зеницу ока…
В связи с вышесказанным золото в денежном обращении всегда могло служить только депозитным или залоговым материалом, а также торговым эквивалентом при крупных сделках. И сейчас более 95 % добываемого золота оседает в депозитариях банков — государственных или частных. И только малая часть расходуется на ювелирные изделия и электрические контакты или другие специальные цели. Отметим, что в обозримой истории (примерно с 1500 г.) введение золотой монеты в обращение всегда было кратковременным для стабилизации финансов после периодов обесценивания национальной валюты и гиперинфляции.
Вот один характерный пример. В 1485 г. с появлением в Англии Генри Тюдора появляются и новые монеты — золотые «ангелы» с изображением на реверсе Михаила Архангела, поражающего копьем дракона. (Генри Тюдор, он же Иван Молодой, сын Ивана III, вероятнее всего, родом из династии византийских Ангелов). Считается, что и до этого в Англии выпускались золотые монеты (нобли-корабельники, а затем и розенобли) якобы со времен Эдуарда III (с 1344 г.).
Однако любой желающий может убедиться, что «ангелы» Генри Тюдора — ручной чеканки, а якобы более ранние нобли — механической, то есть изготовлены они гораздо позже, не ранее конца X V I века. Это отражение «английского» сдвига примерно на 150 лет в прошлое (то есть 260 лет «ига-проторенессанса» минус 110 лет «Столетней войны»), придуманного Ф. Бэконом & Со. После Генри Тюдора в Англии никаких золотых монет официально не выпускалось до 1714 г. — до появления опять-таки новой, немецкой Ганноверской династии.
Сразу же после выпуска в открытое обращение золотые монеты оседали в частных руках, появлялось множество подделок (часть явления, называемого в нумизматике «порча монет», согласно закону Коперника — Грэшема, см. например, НС).
В XVII веке на монетном дворе в г. Сучава (Молдавия) вовсю чеканились поддельные (билонные) монеты на любой вкус, так называемые «Сучавские подделки» (НС).

Среди перечисленных металлов нет цинка, производство которого, как полагают, зародилось в Индии примерно в XII веке (ИХ, стр. 21). Напомним, что цинк в самородном виде в природе не встречается из-за своей высокой химической активности, а всегда находится в связанном состоянии. При этом считается, что цинк в качестве второй (помимо меди) основной составляющей латуни использовался в Египте еще 2000 лет назад, хотя в Египте цинковых месторождений вообще нет.
Производство цинка в Европе началось только в XVII веке, причем единственную известную в то время цинковую руду (каламин, англ. calaminaris, нем. Galmei, фран. calamite, гидросиликат цинка) в Европу впервые привезли португальцы в XVI веке из Индонезии — с острова Калимантан, откуда, по всей вероятности, и название руды — каламин.
Португальских, а затем и вытеснивших их в начале XVII века голландских колонизаторов из Ост-Индской компании в Малайзии привлекла самородная медь, цвет которой был желтее обычного и приближался к цвету золота. В силу вулканической природы месторождения эта медь содержала несколько процентов цинка. Малайское название этой меди tambaga затем легло в основу названия ныне хорошо известного медно-цинкового сплава, содержащего до 12 % цинка — томпак.
Необычная медь обнаруживалась как раз там, где были и выходящие на поверхность залежи каламина (галмея). Ярким признаком этих залежей были заросли галмейной фиалки, ставшей затем индикаторным растением при поиске цинковой руды в Европе (обнаружена впервые в XVII веке в Саксонии и Чехии). Добавим, что ставшая теперь обычной главная цинковая руда («цинковая обманка», сфалерит) открыта только в XVIII веке, а в английском языке обозначающее ее слово blende впервые отмечено в 1753 г.
В поисках путей получения «нового золота» из более дешевых металлов голландские и немецкие алхимики занялись сплавлением меди с каламином. При добавлении древесного угля им удалось получить ковкий сплав, по цвету практически неотличимый от золота. Однако природный каламин имеет переменный состав, поэтому приготовление желанного состава сплавлением меди с каламином и древесным углем представляло собой очень сложный и заранее не предсказуемый процесс, потребовавший определенного уровня не только металлургических, но и химических знаний.
За изобретением латуни скрывается химическая и металлургическая подоплека первой в мире глобальной финансовой аферы — выпуска в принудительное обращение ничем не обеспеченной латунной валюты под видом золота.
С.Э. Цветков (КД, стр. 210) приводит характерный случай. В 1706 г. один ливонский перебежчик по фамилии Пайкель, взятый в плен и приговоренный стокгольмским сенатом к смерти, предложил в обмен на жизнь открыть секрет приготовления золота. Ему позволили произвести алхимические опыты в тюрьме, в присутствии полковника Гамильтона и членов магистрата.
Все они засвидетельствовали, что в тигле действительно оказался слиток золота, который отправили на стокгольмский монетный двор. По этому поводу был сделан ученый доклад в сенате, показавшийся столь важным, что бабка Карла XII приказала приостановить действие приговора и ходатайствовать перед королем о помиловании Пайкеля. Карл не помиловал Пайкеля, но его рецепт пригодился для реформы 1715 г. при замене полновесных крупных серебряных далеров на мелкие золотоподобные латунные.
Таким образом, во второй половине XVII века алхимики выполнили свою задачу — изготовили имитатор золота, и алхимия уступила место современной химии. Этим имитатором золота и стала латунь: медный сплав, содержащий 14–16 % цинка. Возникает вопрос: неужели поддельные латунные монеты не вызывали немедленного разоблачения и отторжения населением?
Именно подделка и порча монет послужила стимулом развития пробирного дела — это фактическое начало металлографии и аналитической химии. Первый труд, в котором впервые возникает понятие пробирного дела, издан Г. Агриколой в 1556 г. Проверка монет на качество проводилась в то время следующими способами: 1) путем испытания на пробирном камне — по цвету черты, оставляемой металлом, сравниваемой с таковой, оставленной наиболее чистым доступным золотом или серебром; 2) по весу однотипных монет в стопе; 3) разрубанием монеты — проверка на внутреннюю однородность или биметалличность (слоистость). За весовую единицу принимались «марка» (то есть некоторая мерка отливки), лот (часть), греческая «литра» (фр. Livre, лат. Libra, то есть фунт!), гривна, рубль и т. п.

Весьма важно, что объем монет никогда не вычислялся, а следовательно, не вычислялась и их плотность. «Весы мудрости», позволяющие различать металл по плотности, описаны, как традиционно считается, в 1121 г. в книге Аль-Хазини. Однако в Европе обнаружена она в 1553 г. и издана на латыни тем же Г. Агриколой. Само понятие «плотность вещества» появилось во второй половине XVI веке: слово density в английском языке отмечено лишь в 1603 г.!
Поэтому приписываемое изобретению Архимеда умение «древних греков» распознавать содержание серебра в золото-серебряных сплавах по их плотности является фикцией — первые таблицы реальной плотности металлов изданы только в трудах А. Лавуазье в 1789 г. Пробирное дело как анализ минералов и сплавов получило развитие только после открытий И. Глаубера в конце XVII веке усилиями У. Иерне (1641–1724) в Королевской химической лаборатории в Стокгольме. Он же замечательно назвал по-шведски азотную кислоту, с помощью которой золото можно отличить от подделки: «skedvatten», то есть «пробирная вода»!
Очевидно, что до развития химического и металлографического лабораторного анализа, например, позолоченную латунную монету, монопольно выпущенную в обращение, вообще нельзя было отличить от золотой: пробирный камень давал золотую черту, свежий разруб монеты свидетельствовал о ее металлографической однородности, а вес ее определялся князем-монополистом не в граммах, а в частях марки, отлитой из той же латуни. Поэтому некоторое время «новое золото» охотно принималось населением, большинство которого знало о золоте только понаслышке, а финансовый обвал наступал после введения принудительного курса из-за гиперинфляции. Единственным доступным населению способом проверки золотых монет в конце XVII века стала «проба на зуб», поскольку латунные монеты значительно тверже золотых.
Тем не менее «Поле Чудес в Стране Дураков» прокатилось по всей Европе — последняя фаза европейской «латунной» аферы была осуществлена министром финансов Карла XII бароном Герцем в Швеции выпуском «античных», отчеканенных «под золото» денег с изображениями Юпитера, Марса и т. п. в 1715 г. (Неизбежный последующий финансовый обвал в Швеции и государственный переворот, инспирированный Англией и приведший к убийству Карла XII, смещению Герца и удалению от власти законной наследницы престола сестры Карла Ульрики Элеоноры, произошел уже в 1718 г.)
До середины XVII века в Европе существовала свободная чеканка: любой человек имел право представить на монетный двор в неограниченном количестве золото или серебро для перечеканки его в монеты. При этом взималась монетная пошлина на покрытие издержек чеканки (характерно, что по-английски эта пошлина до середины XVIII века называлась brassage — то есть от brass «латунь», а не от названий золота или серебра!).
Именно свободная чеканка обусловила такое разнообразие средневековых монет, выпущенных в XIII–XVII" веках и разнесенных позже нумизматикой по «древним» городам и странам. После этого времени чеканка стала блокированной, то есть превратилась в государственную монополию (НС). В частности, в Московии в 1648 г. закупка серебра была монополизирована государством и запрещена частным лицам.
Собственно, ввиду этого именно середина XVII века определяет время образования национальных государств, ибо до этого, без централизованной монопольной эмиссии денег, национальных государств как таковых в современном смысле просто не было.
Подавляющее число штемпелей первых европейских монетных дворов XIV–XV веков (в частности, Львовского и Киевского) не сохранилось: например, на территории Польши найден всего один такой штемпель XV века (НСК). Объясняют это обычно тем, что после прекращения выпуска монеты они уничтожались.
Однако надо полагать, что уничтожены они были именно после монополизации эмиссии (чеканки) национальными государствами и введения принудительного (вместо естественного весового!) курса валюты. Например, в 1637 г. в Московии Михаил Федорович Романов приказал за несанкционированную чеканку монеты чеканщику вливать в глотку расплав из изготовленных им монет, а инструмент уничтожать.
Из западноевропейских хроник известно, что до середины XIV века монетный мастер носил весь свой инвентарь в мешке, часто перемещаясь из города в город и изготовляя на заказ небольшое количество монет — «визитных карточек» правителей. И только с середины XIV века появляются стационарные монетные дворы, а в XVI–XVII веках они начинают оснащаться механическими молотами.

Судя по всему, первый европейский монетный двор, чеканивший добротную монету, был создан в середине XIV века в Праге. И не случайно по-немецки «чеканить монету» — pragen, явно произошедшее от Prag — Прага, как и аналогичные норвежское prege и шведское pragla.