Мифы темных закоулков (СИ)

- Мы любим родственников и всегда рады принять их! - провозгласила она очередной лозунг и проводила его в жизнь в качестве обязательного требования. Под её чутким оком трудно и опасно было не возлюбить ближнего. После чувствительной выволочки дедушка Коля лечился (дважды!!) в ЛТП и, хотя и не прекратил пить, перестал засыпать за столом, а захмелев, лишь глядел прямо перед собой мрачно и строго, изредка встряхивая головой, как лошадь. Любители книг тоже вскоре разучились читать и добросовестно вместе с остальными смотрели по ТВ фестиваль в Сопоте и слушали пластинки с Вучетичем. Нет, с Вуячичем. Или ещё каким-то сербом. Помню также широкоротого Муслима Магомаева с бачками и раскинутыми в экстазе руками и цыганистого Сличенко, красивого и обаятельного, как мастер игры в "три скорлупки".

Когда же тётя Ляля все посиделки перенесла на свою территорию, пали уже изрядно расшатанные бастионы последних робко возражавших скептиков. Родня в полном составе, первоначально со вздохами и стонами, потом по привычке, а затем радостно устремлялась в заданные дни в распахнутые двери тётилялиной квартиры, расселяясь по периметру длинного раскладного стола. Честно говоря, тётя Ляля не отличалась чрезмерными кулинарными талантами, руководствуясь известным девизом: "Нехорошо, зато много". Чего там только не было! Соленья, копченья, десяток различных салатов, щерящиеся жестяными зубьями консервные банки и стеклянные баночки с розовым от свеклы хреном, вечный холодец в плоских формах и костлявая жареная рыба. Разумеется, водка, вина и домашняя наливка для дам, детям - лимонад, компот или морс в больших прозрачных кувшинах. Мясо с картофельным или рисовым гарниром, навязываемое даже сытым, даже отбивающимся, даже молящим о пощаде. Домашние пироги трёх-четырёх сортов, про которые говорили: "Ах, что же вы не предупредили, мы бы оставили для них место?!". Но в чём тётя Ляля, безусловно, достигла высшего мастерства - это в варке варенья - из клубники, малины, земляники, груш, яблок; из крыжовника, айвы, чёрной и красной смородины; из арбузных корочек, лепестков роз, одуванчиков; из бананов, грейпфутов, киви, папайи. Варенье заполняло пространство, блестело в электрических лучах люстры, пахло, мерно плескалось и перетекало в нас, а мы тонули в нём, чуть напрягая вкусовые сосочки. Сладость, сладость... Но всему приходит конец, и рано или поздно мы с сожалением подымали от розеточек и блюдец лица, одинаково измазанные разноцветной текучей субстанцией. Однако хозяйка была уже наготове. Она ласково смотрела на нас и, улыбаясь, вопрошала:

- Ну что, мои дорогие?

Я знал, чего она хочет. Мы все знали. Этого не избежать. У тёти Ляли был, что называется, "домашний голос", отдалённый родственник сопрано, но, будь она даже примой из "Ла Скала", большинство из нас не рвалось в хор. Не тот менталитет, иное воспитание. Однако сладость, сладость... Она запевала - чаще всего свои любимые "Алые розы". Я их ненавидел, они казались мне пошлыми. Теперь я их обожаю. Жить без них не могу. Да-да, конечно. Мы все от них в восторге. "Алые губки как красные розы", - вела тётя Ляля, и мы подхватывали, а она смотрела, все ли поют, и понукала саботажников. Потом вступали, в свой черёд, Сличенко, Магомаев, Ротару, Кобзон; "Песня года" и варенье обволакивали нас. Лишь поздним вечером, с трудом отклеившись от стола, мы расходились, чтобы через неделю вновь посетить уютный дом. С каждым визитом мы становились всё более похожи друг на друга, будто сладостная жижа, стекая по лицам, стирала с них индивидуальные черты. Да и чему удивляться: родственники и впрямь должны иметь общее во внешности. Гены, кровь. Всё по науке. Я полюбил коллективный вокал, когда звук - неважно, чистый или какофонический - вздымаясь ввысь, объемлет участников действа, сближая их и обращая - пусть ненадолго - в новую могучую единую сущность. Ссоры возникали реже и реже. Сладкое, говорят, смягчает, и мы предпочитали соглашаться, чтобы не портить вкус. А потом споры и вовсе прекратились: оказалось, что наши взгляды и точки зрения так близки, что общее мнение возникало само собой и мы с удовольствием говорили в унисон, но чаще молчали. Нам было хорошо, мы были счастливы. Тёте Ляле всё-таки удалось превратить нашу разношёрстную компанию в дружную семью. Мы стали столь благостны, что не отгоняли мух и ос, вьющихся над вареньем и даже не извлекали их, утонувших в сладкой трясине, а так и поглощали всё подряд, не обращая внимания на посторонние ингридиенты. Собственно, они почти не влияли на вкус. Да мы и сами уже погрузились. Иногда по несколько суток не вылезаем из-за стола и едим, едим...

Я говорил, что мы проводим у тёти Ляли только выходные и праздники? Я обманывал. Конечно, обманывал. Иногда, если ей кажется, что мы уже ничего не замечаем, хозяйка бросает на нас весьма странные взгляды и вроде даже облизывается.