Мифы, предания, сказки хантов и манси

К девочке-бедняжке, мертвой от страха, я подошел:
"Девочка-бедняжка, ты мертва, ты мертва!
Твоя мать для меня плясала,
В худой одежде из кедровой коры она для меня плясала.
Твоя мать в честь меня плясала,
В худой одежде из еловой коры она для меня плясала[45].
Твоя мать в честь меня плясала,
С животом из бересты[46] она, подобно жеребенку, для меня плясала".
Девочку-бедняжку, мертвую от страха, я бросил и свой полный рот
с двадцатью зубами.
И захрустел зубами, как будто она была утенком.
К мальчику-бедняжке, мертвому от страха, я подошел:
"Мальчик-бедняжка, ты мертвец, ты мертвец!
Твоя мать в честь меня плясала,
Со звенящим серебром она для меня плясала.
Твоя мать в честь меня плясала,
В суконном кафтане, пушистом, как беличий мех, она для меня
плясала.

Твоя мать в честь меня плясала,
В обуви, украшенной бисером, подобно коготкам белки, она для меня
плясала.

Твоя мать в честь меня плясала,
В рубашке с изображениями птиц она для меня плясала,
В платке, изукрашенном изображениями лесных птиц, она для меня
плясала.

Когда сила моей правой руки истощится,
Я своей левой рукой тогда за люльку возьмусь"[47].

В то время как на мальчика-бедняжку напал великий страх перед лесным зверем, в полом рту зверя, снабженном двадцатью зубами, собиралась темная пена.

Когда многочисленные женщины города пришли на площадь родного города, они принесли многочисленным мужам города дважды сложенную складчатую весть. Многочисленные мужи города снарядились тогда на военную ногу с прекрасными суставами. В славную середину лодки, снабженной серединой, они посадили двух охотничьих собак, подобных годовалым телятам оленей.

Позади узкого и длинного сора находится небольшой островок суши, покрытый рощей из смешанной липы. Славный нос остроконечной лодки они держали высоко, подобно тому как держит свою высокую шею плывущий олень. Если бы конец славной кормы лодки, имеющей корму, не был бы снабжен рулевым веслом, то как бы славный нос остроносой лодки вошел в священную воду с семью концами?[48].

Когда они добрались до небольшого островка суши с рощей из смешанной березы и с рощей из смешанной липы, многочисленные мужи с медвежьим сердцем[49] прыгнули на берег, подобно зайцам-самцам с легким задом, а многочисленные мужи с женским сердцем[50] еле поползли туда на дорогих концах своих четырех колен. Тогда на меня спустили двух охотничьих собак, подобных годовалым оленьим телятам. В то время как я подошел к мальчику-бедняжке, мертвому от страха, на меня бросились две охотничьи собаки, похожие на годовалых оленьих телят. Когда я напал на двух охотничьих собак, похожих на годовалых оленьих телят, на меня пошли с принадлежащими Городскому Князю и вынутыми из отверстия колчана двух- и одноконечными стрелами. В то время как я пошел навстречу вынутым из отверстия колчана двух- и одноконечным стрелам, на меня выступили охотники с односторонней, связанной ремнем рогатиной[51]; а когда я пошел против одностороннего, связанного ремнем копья, они на меня пошли с обухом топора, изъеденного огнем. Когда я пошел навстречу обуху топора, изъеденного огнем, тогда я скончался великой смертью медведя.

Когда я скончался великой смертью медведя, тогда с меня сняли шкуру, подобно тому как сдирают шкуру с дубравной сорока. Мою священную малицу[52] медведя посадили в самую середину лодки, снабженной серединой. К славной площади родного города, принадлежащего Городскому Князю, мы направились с целой процессией из девиц. Когда мы пришли к городской пристани, многочисленные женщины города, сотни пожилых женщин стояли, подобно судомойкам, с мокрыми руками перед моей головой с пробором, производящей множество волос. Многочисленные женщины города, многочисленные мужчины города подняли там к небу славное облако из массы воды[53]. Священную игру медведя они тут стали играть.