Мифы, предания, сказки хантов и манси

Сказки "Воробышек с сестренкой" (ханты, № 95) и "Мышонок — Земляной Братец" (манси, № 192) привлекают внимание сходством героя с Альвали и Эква-пырисем. В первой герой вступает в противоборство с Сэвс-ики и побеждает его. Во второй Мышонок живет с бабушкой, выступает создателем благ (лодки и весла); концовкой служит широко распространенный эпизод с омолаживанием бабки.

Другие сказки повествуют о различных событиях в жизни зверей и их взаимоотношениях. Здесь истории о запугивании и хвастовстве (№ 96, 97, 191), о неуживчивости и поисках друга (№ 195, 196), о лени (№ 193). Стишки-диалоги, обычно состоящие из вопросов и ответов, несут в себе информацию о явлениях природы и животных (№ 101, 102, 197-199). Так, ноги птички сравниваются с подпорками шалаша, нос — с лопаточкой, язык кошки — с подпилком и т. д. Благодаря форме изложения подобные тексты легко запоминались детьми. Завершают разделы детских сказок как в хантыйской, так и в мансийской частях рассказы о двух-трех товарищах (платок, ягода и т. д.), их дружбе-противостоянии и гибели (№ 103, 104 и 200).

Локальные особенности и связи. Рассматривая устное творчество двух народов, следует хотя бы вкратце остановиться на сходстве и различиях в этой сфере. Многие исследователи обско-угорской культуры считали как бы эталоном северные группы, где много сходного у хантов и манси. Много общего у этих групп и в народной поэзии, чем объясняют, в частности, большое число слов, заимствованных из сестринского языка [117, с. 187]. В предисловии же к новейшему венгерскому изданию хантыйских и мансийских сказок отмечено, что хантыйский фольклор, несмотря на огромное сходство, отличается от мансийского. Он более архаичен и историчен, более дифференцирован по жанрам, у него богаче мифологический пласт, много неразгаданных отрывков и имен. Если у манси ощущается какой-то "слабый европейский ветерок", то ханты законсервировали "более суровые палеосибирские ветры" [14, с. 88]. И на материалах нашего сборника можно заметить, что у манси больше заимствованных европейских мотивов и целых сказок.

Определенные различия существуют и в фольклоре разных групп одного и того же народа. Например, у восточных манси в отличие от северных нет рассказов об Эква-пырисе, не упоминается об оленеводстве, больше распространены русские сказки [66, с. 87].

При всем своеобразии обско-угорского фольклора в нем, разумеется, встречаются и сюжеты, образы, мотивы, известные у других народов. К их числу относятся, например, мотив ныряния птиц за землей или облет ее вороном, происхождение созвездия Большая Медведица, превращение женщины в кукушку из-за непослушания детей, поиск собакой хозяина и много других.

Сложный процесс формирования обско-угорской мифологии и фольклора можно проиллюстрировать на примере многогранного образа Мир-сусне-хума (он же Эква-пырись, Альвали и пр.). Еще Б. Мункачи высказал мысль, что небесный всадник Мир-сусне-хум — это солнечное божество [119, с. 191]. Версия получила развитие в работах других авторов, новейшая из которых принадлежит В. Н. Топорову. Он связывает Мир-сусне-хума с иранским Митрой по следующим признакам: это всадник на белом коне, седьмой сын верховного божества, посредник между небом (богом) и землей (людьми), который дружелюбен с ними; наконец, его отношение к Калтась как к матери и сестре напоминает связь Митры и Анахаты, столь характерную для иранской мифологии [96].

Мир-сусне-хум в более заземленной фигуре "разорителя гнезд" встречается в рассказах о птице Карс. Эти тексты во многом соответствуют кетскому мифу о разорителе гнезд, который рассматривается как след архаического мифа, занесенного в Америку еще с первыми волнами миграций из Евразии [60, с. 132-141]. В некоторых обско-угорских текстах герой назван Плешивоголовым. Образ плешивого паршивца очень популярен в сказках народов Средней Азии, встречается у тюркских и монгольских народов. Под именем Эква-пырись (Альвали) тот же герой выступает в роли трикстера, в которой он особенно близок енисейскому трикстеру и селькупскому Иче; параллели имеются также в нганасанском и энецком фольклоре. В конце многих рассказов об Эква-пырисе (Альвали) имеется мотив сжигания людоеда и превращения его пепла в комаров, широко распространенный у народов Сибири и известный у индейцев Южной и Северной Америки. Наконец, в позднейших сказках русского происхождения Эква-пырисю приписываются имя и поступки Иванушки-дурачка.

Исследование типологических и генетических связей обско-угорского фольклора — задача будущего, а приведенные примеры лишь показывают, сколько открытий может ожидать здесь специалистов.

Исходя из того, что это первое крупное издание повествовательного фольклора на русском языке, мы стремились по возможности полно представить его сюжетно-тематический состав и попытаться отразить традицию в ее различных проявлениях. При отборе и подготовке текстов учитывались следующие соображения и обстоятельства.