Мифы Первой мировой

На опушке леса командир 11–го гусарского полка подполк. ф. Гильхаузен держал пари с несколькими из своих офицеров, как скоро первые шрапнели спугнут большое начальство. Но английские снаряды стали рваться около командования бригады еще до заключения пари, и штаб быстро рассеялся по лесу… К 11–му гусарскому полку присоединился его 5–й эскадрон; командир полка встретил командира эскадрона рот­мистра ф. Экс довольно кисло. Последний будто бы ответил самой длинной фразой из всех им сказанных за всю войну: «Господин полковник, мой эскадрон не мог вс$1‑$2$3скакать так быстро, как штаб полка…»

В тот момент, когда конногвардейцы садились по коням, новая очередь разорва­лась поблизости; большая часть лошадей вырвалась и разбежалась, а те из конно­гвардейцев, которые успели сесть в седло, ускакали на север. По свидетельству исторической монографии полка, «положение было весьма критическим». К счастью, густой лес скрыл отход эскадронов, 2/ только 2 конногвардейца были ранены».

При одних только сведениях о появлении поблизости… одного (!) эскадрона в бегство обращались целые бригады и дивизии, притом гвардейские.

Германские егеря, напротив, держались, теряя за день до половины и более со­става, буквально жертвуя собой. Чрезвычайную, доходящую до абсурда чувствитель­ность кавалерии к потерям и стремление во чтобы то ни стало сберечь себя отмеча­ют Оськин и Базаревский. С. М. Буденный, воевавший в кавалерии еще в Русско–японскую, так комментирует особенности западного фронта: «Бесспорно, что в усло­виях западного театра войны, пространственно тесного и чрезвычайно пересеченного (как «культурного» театра), широкий размах для крупных конных масс отсутствует».

По мнению Пюжана, только исключительная нерешительность союзников после поне­сенных ранее потерь помешала нанести немцам еще большее поражение, отрезав целую армию (Клука), и спасла кавалерийские дивизии от уничтожения. Хотя французская кавалерия у Ипра успешно прикрывала развертывание пехоты и промежутки между ча­стями (даже в марте 1918 г. английская кавалерия покажет себя полезной, прикры­вая общий отход, пришлось даже посадить на коней несколько ранее спешенных пол­ков). Генерал Вуазен позднее отмечал, что, будь разведывательная авиация францу­зов вынесена к Намюру, она точнее смогла бы вскрыть немецкие силы и сделать яс­ным немецкий замысел еще в ходе приграничного сражения, 14— 15 августа. То есть не только немцы имеют основание жаловаться на упущенные возможности.

Вероятно, нужный эффект как немцам, так и союзникам могло дать создание перед войной подвижных групп пехоты на грузовиках при поддержке мобильной артиллерии и броневиков (и, возможно, той же конницы) и, конечно, их умелое применение. Например, германские самокатчики и бельгийские броневики блестяще показали себя уже в первых боях. Как мы увидим в последующих главах, немцы придут к таким группам еще в ходе войны. Массовые перевозки войск уже осуществлялись армией США в Мексике и французской в Алжире, применялись пулеметные автомобили и броневики. В Европе с ее развитой дорожной сетью (как железнодорожной, так и гужевой) и обученными войсками, способными к быстрым маршам, применение «технической новинки» вне специфических областей, например, эвакуации раненых, не требовалось. Железнодорожный транспорт блестяще обеспечивал мобилизацию, а затем тренированные войска обошлись бы, как считали до войны, своими силами. Плюс автомобили 1914 г., как правило, имели еще очень слабую проходимость вне дорог, не будем забывать и о трудностях снабжения и надежности конструкций.