Мифы о 1945 годе

Маршал Сталин: Все эти действия в Варшаве кажутся нереальными. Могло быть иначе, если бы наши войска подходили к Варшаве, но, к сожалению, этого не произошло. Я рассчитывал, что мы войдём в Варшаву 6 августа. Но нам это не удалось.

4 августа немцы бросили в район Праги (часть Варшавы на правом берегу Вислы. — С. К.) четыре танковые дивизии. Поэтому нам не удалось взять Прагу, и мы вынуждены были сделать обходной маневр у Вислы в районе Пилицы. В результате этого манёвра нам удалось продвинуться на фронте шириной 25 км и глубиной 30 км. Вчера немцы предприняли сильную контратаку на этом участке пехотной и двумя танковыми дивизиями. Поэтому наше наступление на Варшаву столкнулось с 5 новыми дивизиями с немецкой стороны, 3 из которых всё ещё находятся в районе Праги. У меня нет сомнений, что мы преодолеем и эти трудности, но для этих целей мы должны перегруппировать наши силы и ввести артиллерию. Всё это требует времени…»

Где здесь коварство? Где увёртки? Сталин объясняет всё ясно, чётко и правдиво. И так же правдиво поясняет дальше:

«Мне очень жаль ваших людей, которые поднялись так рано в Варшаве и сражаются с винтовками против немецких танков, артиллерии и самолётов. Я был в Варшаве и хорошо знаю её узкие улицы старого города (до 1917 года Сталин немало поездил по Европе по делам партии. — С.К.) и поэтому я с уверенностью считаю, что удержание старого города со стратегической точки зрения не очень существенно. Что мы достигнем, оказывая помощь с воздуха? Мы можем таким образом доставить определённое количество винтовок и пулемётов, но не артиллерию. Наконец, попадёт ли оружие, сброшенное с самолётов, в руки поляков без потерь? Было бы легче сбросить вооружение в более отдалённые районы, скажем, Радом или Келец, но сделать это в городе с опасной концентрацией немецких сил — чрезвычайно трудная задача. Однако, может быть, удастся. Мы должны попытаться. Что может быть сброшено и когда?»

Что же отвечает Миколайчик?

Он отвечает Сталину: «Я понимаю ваши сомнения, но сегодня слишком поздно колебаться, потому что в Варшаве идут бои (спровоцированные Миколайчиком и Бур-Коморовским. — С.К.)…»

Далее по польской записи:

«Маршал Сталин: Могут наши самолёты приземлиться?

С. Миколайчик: Нет, они могут сбросить оружие только с воздуха.

Маршал Сталин: Это легко.

С. Миколайчик: Я прошу дать указание Маршалу Рокоссовскому.

Маршал Сталин: Как могут быть установлены контакты? Необходимы шифровки, так как эфир полон разного рода сигналов. Я могу заверить, что со своей стороны мы сделаем всё, что от нас зависит, чтобы помочь Варшаве. Кому мы можем адресовать всё это?»

И тут Миколайчик, рассуждая минуту назад о том, что «как только прямые контакты установятся между польскими силами в Варшаве и Красной Армией, появится возможность договориться о сигналах», вместо того, чтобы тут же договориться со Сталиным о прямом контакте Советского командования в Польше со штабом Бур-Коморовского, начинает невнятно ссылаться на некоего «капитана Калугина» — фигуру более чем подозрительную и никого не представляющую.

То есть: «На колу мочало, начинай сначала».

В тот же день, 9 августа 1944 года, «главнокомандующий» польского эмигрантского правительства генерал Соснковский через начальника армейской секции Британской военной миссии в Москве полковника Бринкмана пересылает «маршалу Сталину» из Лондона в Москву указания для советских войск в Польше о сбрасывании грузов над Варшавой.

Такой вот получался у миколайчиков с бур-коморовскими странно кривой «радиомост» — вместо прямого.

Нужны комментарии?

Сталин говорил с Миколайчиком ещё до того, как получил всю информацию и понял, как подло поступили по отношению к Варшаве, к России и к Сталину лондонцы и Черчилль.

Поняв это, Сталин резко отмежевался от провокаторов.

Так чем же он здесь виноват?

Миколайчики и черчилли во имя своих политиканских интересов не побоялись начать лить кровь рядовых поляков. Что, Сталин должен был прибавить к этим рекам польской крови еще и дополнительные — к тем, которые уже были пролиты — моря крови советских людей? Прибавить без успеха для дела, но в обеспечение эмигрантских претензий на власть?

Не слишком ли многого вы требуете от русских, панове?

* * *

Теперь же — немного о «смелых» и «добрых» чехах.

Я не пожалею возмущения и скепсиса и в отношении них, потому что по части исторической благодарности чехи — особенно после срыва войсками Варшавского договора прозападной чешской авантюры 1967 года — от поляков ушли недалеко. Чехи тоже стали поговаривать о «русских оккупантах» и осквернять памятники советским солдатам.

Конечно, в 1967 году это делали «демократизированные» юнцы, а не седовласые пражане, в 1945 году молодыми встречавшие с песнями танкистов Рыбалко и Лелюшенко. Но ведь юнцы были детьми и внуками тех пражан.