Мифы о 1945 годе

Пока англосаксы судили да рядили, Красная Армия уже наступала — мощно и успешно. Поэтому, как отмечал английский историк Дж. Эрман в официальной английской истории войны «Большая стратегия» (том за октябрь 1944 — август 1945 гг.), союзники хотели начать свою операцию «как можно скорее, пока наступление русских на Восточном фронте не завершилось полным поражением немцев».

Это ведь англосакс написал, а не я.

И написал уже после войны, когда не надо было подсюсюкивать «этим русским», чтобы они начинали раньше времени своё наступление и спасали бриттов и янки от полного разгрома.

К тому же это написано серьёзным историком в серьёзном исследовании о войне.

Что следует из сказанного Эрманом? Хотя, конечно, его мнение не было единственным, трактующим проблему подобным образом.

А вот что…

Проведём мысленный эксперимент.

Допустим, союзники не получили бы поддержки в виде ускорения советского наступления, и немцы серьёзно потрепали бы их в Арденнах и вообще на западе. А мы бы начали всесторонне подготовленное наступление в ранее определённые сроки — на полмесяца позднее, чем мы начали.

Ведь это означало бы, кроме прочего, отсутствие на советско-германском фронте большого количества немецких войск, увязших в ряде операций по окончательному разгрому всё еще очень сильной союзнической группировки.

И прежде всего это означало бы отсутствие перед фронтом нашего наступления прекрасных, воодушевлённых арденнским успехом танковых соединений Рейха.

Мы и так — в условиях не полностью подготовленного наступления и противодействия спешно переброшенных с запада на восток германских частей и соединений — наступали почти непрерывно и быстро. До тридцати километров в сутки! Почти как немцы летом 1941 года.

А если бы всё у нас было полностью плановым — как задумывалось с самого начала? Смотришь, мы бы не то что до Берлина первыми дошли, но и до Рура с Касселем.

И потери наши могли бы быть не такими уж и чрезмерными — ведь немецкое противодействие не было бы таким мощным, каким оно оказалось после усиления восточной группировки немцев западными подкреплениями.

На западе немцам всё равно пришлось бы воевать: силы союзников были всё же огромны — на континенте высадились миллионы только американцев. И если бы мы союзникам в январе 1945 года не помогли, бои на западе приобрели бы, скорее всего, затяжной характер и шли бы с переменным успехом.

С одной стороны, это не позволяло бы союзникам продвигаться очень быстро — воодушевлённые успехами немцы вряд ли сдавались бы им так массово, как они реально сдавались. С другой стороны, немцы не стали бы перебрасывать войска на восток, видя, что не всё потеряно на западе.

К тому же на западе и противник им противостоял неустойчивый, а значит, и успех против него был вероятнее.

То есть вместо триумфального (за счёт открытия немцами фронта и повальной их сдачи в плен) продвижения союзников по Германии весьма вероятно имело бы место их топтание на месте, отходы, местные успехи то союзников, то немцев.

А в целом — взаимное истощение на фоне непрекращающегося советского наступления.

И такое моё предположение в рамках мысленного эксперимента отнюдь не легковесно. Уже упомянутый Дж. Эрман признавал:

«…общее положение зимой 1944/45 года характеризовалось не только тем, что на западном фронте союзники зашли в тупик, но и тем, что под угрозой провала оказались все их оперативные планы в Европе».

Да кой чёрт — «оперативные»! Если бы не своевременная, бескорыстная и благородная русская помощь, под угрозой могли бы оказаться стратегические планы англосаксов в Европе!

И, весьма вероятно, оказались бы…

Так кто освободил Европу?

Я повторюсь, но ещё раз приведу уже известный читателю фрагмент из доклада заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии генерала армии Антонова на Крымской конференции.

4 февраля 1945 года Антонов докладывал о ходе советского наступления и сообщал, что к 4 февраля нами разгромлено 45 дивизий немцев.

Далее он говорил: