Мифы народов Африки

Переходя от современных мифов, созданных коренным населением, к историям, определенно привнесенным извне, мы сталкиваемся с весьма любопытной проблемой их распространения. По мере расширения арабского влияния все чаще стали встречаться мусульманские предания. Эти предания в более или менее адаптированной форме можно найти в фольклоре суахили, хауса и других народов, населяющих Восточный и Западный Судан. В Восточной Африке широко распространены сказки из «Арабских ночей». Трудно сказать, были ли они изначально заимствованы в письменной форме или же передавались изустно. Я лично склоняюсь к последнему предположению, поскольку большую часть подобных историй приносят караванщики и другие не отягощенные образованием люди.

Свой прямой или косвенный вклад в развитие фольклора Восточной Африки внесла и Индия. Историю об «Осле мойщика» можно проследить до «Сумсумара джатака», а корни сказки «Груды золота» следует искать в «Ведаббха джатака». Один африканец из племени покомо рассказал мне на суахили версию «Венецианского купца», ее он, в свою очередь, услышал от одного индийца, почерпнувшего историю «в какой-то из принадлежащих ему книг».

Выше уже упоминались истории об Абу Нувасе. В некоторых случаях они смешались со сказками о Зайце, принадлежащими к африканскому фольклору. Некоторые из приключений Абу Нуваса (Зайца) идентичны тем, что происходили с Ходжой Насреддином, известным шутником, но вовсе не обязательно говорить здесь о заимствовании.

Абу Нувас был реальным человеком, поэтом и юмористом, жившим (762—815) при дворе Гаруна аль-Рашида, и – подобно Теодору Хуку и другим – приобрел репутацию столь мудрого и эксцентричного человека, что ему приписывали многие эпизоды, имевшие место не только при его жизни, но также до его рождения и после его смерти. Некоторые из его острот действительно смешны, но все же главным образом свои таланты он применял в практической области, постоянно подшучивая над окружающими, и, как гласит легенда, стал до такой степени действовать им на нервы, что Гарун аль-Рашид и Джаафар пустили в ход всевозможные уловки, чтобы избавиться от Абу Нуваса. Способы, при помощи которых Абу Нувас обходит ловушки султана, иногда похожи на те, что встречаются в африканском цикле о Хубеане и Каликаланье. Мы уже видели, как имя Абу Нуваса – Банаваси – превратилось в имя нарицательное, означающее умного и находчивого человека, порой оно даже используется африканцами в качестве эпитета для Зайца. В африканском фольклоре Гарун аль-Рашид превращается в «султана» или «вождя» (впрочем, в некоторых версиях суахили сохраняется его настоящее имя и имя Джаафара), а в Делагоа-Бей с Гаруном аль-Рашидом произошла удивительная метаморфоза – он превратился в португальского губернатора Мозамбика. Одним из самых популярных эпизодов является тот, в котором Султан или вождь велит Абу Нувасу построить дом в воздухе. Он запускает огромного воздушного змея с привязанными к нему колокольчиками и объясняет, что это звенят молоты рабочих, готовых приступить к строительству, для начала которого нужно доставить наверх камни и известь. Султан или вождь признает свое поражение, и Абу Нувас освобождается от выполнения поставленной перед ним задачи.

Когда Султан приказывает сжечь дом Абу Нуваса, тот смиряется с судьбой и просит лишь позволения собрать в мешок золу. Эту золу он продает португальцам (людям, которых, по мнению рассказчика, очень легко надуть) за серебро, заставив их поверить, что в мешке находятся ценные дары для португальского короля. Вернувшись домой с серебром, Абу Нувас объявляет, что португальская территория – прекрасное место сбыта золы. В результате Султан и все горожане сжигают дотла свои дома и нагружают золой семь кораблей. С этим грузом они спешат к португальцам, но по пути встречают португальскую эскадру, горящую желанием отомстить за шутку. Корабли Султана тонут, и лишь немногие их пассажиры успевают спастись, прыгнув за борт. Разъяренный Султан ищет Абу Нуваса, чтобы казнить его, но тому удается ускользнуть.

Несмотря на происшедшее, Абу Нувас вскоре обводит вокруг пальца другую группу португальцев и обманом заставляет Султана забить весь его скот, чтобы продать шкуры и кости по баснословной цене. В наказание Абу Нуваса бросают в клетку со львом, но он заверяет зверя, что Султан прислал его специально для того, чтобы почесывать льву шкуру всякий раз, когда тот пожелает. Лев так польщен этим, что не причиняет Абу Нувасу никакого вреда.

Одна из типичных шуток берберского шутника Си Джоха[41], Насреддина и Абу Нуваса: позаимствовав одну кастрюлю, они через некоторое время возвращают ее вместе с маленькой кастрюлькой, уверяя, что большая кастрюля произвела на свет маленькую. В следующий раз владелец кастрюли ссужает ее с большой охотой, надеясь и во второй раз получить свое добро с прибавлением, но кастрюля к своему владельцу уже не возвращается, а взявший ее взаймы объясняет, что она, увы, скончалась.