Мифы народов Африки

Кажущееся исключение к последнему утверждению – клан Павиана. Их предком был Павиан, который, поссорившись со своими собратьями, ушел из стаи и обосновался в деревне. Впрочем, исключение это кажущееся, поскольку чага верят, что эти обезьяны являются выродившимися людьми. Испытывая давление со стороны враждебных племен, они бежали в джунгли, а вернувшись через некоторое время, обнаружили, что хижины их сожжены, а поля разорены. Тогда они оставили попытки вести оседлую жизнь и одичали. Следовательно, основатель клана всего лишь вернулся в то состояние, из которого когда-то вышли его предки.

Я думаю, что представление об обезьянах как дегенерировавших людях встречается в разных частях Африки, но истории, которые я слышала сама, говорят о другом: существует также представление, что это низшие по уровню развития существа, пытающиеся подняться до статуса человека. Сказка из Восточной Африки рассказывает о том, как павианы, которым надоело, что люди постоянно гоняют их со своих полей, выбрали одного павиана, отрезали ему хвост (или спрятали его) и отправили в ближайшую деревню на поселение, наказав ему жениться на местной женщине и засеять семь полей. Пять из них предназначались его родственникам, а ему и его жене оставляли другие два. Некоторое время все шло согласно плану, но в конце концов жена устала от тяжелой работы, она все время твердила, что работает только на этих обезьян. Муж согласился с ней, но его родственники услышали их разговор и поспешили в буш, где рассказали обо всем соплеменникам. Решено было вернуть отщепенцу хвост: группа павианов отправилась в деревню, неся с собой хвост и напевая песню:

Эй, павиан! Павиан, иди и забери свой хвост!

Когда павианы пришли к хижине, его не было дома, он отправился крыть тростником дом своего тестя. Павианы последовали за ним туда и продолжали петь, пока их песня не долетела до его ушей. Павиан, вероятно, решил, что протестовать бесполезно, и лишь попросил собратьев дать ему закончить крышу, потом спустился и получил свой хвост, к вящему удивлению жены и ее семьи, не знавших об истинной природе члена своей семьи.

Тотем слон у племени чага принадлежит к клану Ваконадаи. Легенда гласит, что девушка из этого клана против своей воли была выдана замуж за человека из другого клана, Вакосалема. Она отказалась есть обычную человеческую пищу, заменив ее на листья и траву, потом превратилась в слона и убежала в лес. С того времени число слонов существенно увеличилось и они стали совершать набеги на поля людей. Они никогда не причиняют вреда полям своего клана, но, если встречают кого-то из клана Мукосалема, сразу убивают этого человека.

Мне не встречалось историй о возникновении тотема питона, распространенного во многих частях Африки, но рассказ Гутманна служит прекрасной иллюстрацией того, как африканцы относятся к своим тотемам. Всякий раз, когда играется свадьба, в честь питона устраивается празднество, а молодая жена убирает и украшает хижину с особой тщательностью. Говорят, что рептилия всегда появляется и бросает во двор желтые ягоды, которые считаются особым сокровищем. Потом змея вползает в хижину, где на земле сидит жена, проползает по ее вытянутым ногам и, полакомившись молоком и другой приготовленной для нее пищей, выползает в дверь и исчезает в зарослях.

Гутманн говорит, что эта огромная змея считается воплощением предка. Но это воплощение, как уже отмечалось, не является аналогом тотема: более того, добавляет Гутманн, члены племени никогда не молятся ему и не совершают приношений, как поступают по отношению к духам предков.

Отношения между человеком и его тотемом иллюстрирует рассказ Холлиса, прожившего некоторое время среди нанди – хамитского племени Восточной Африки. Привожу этот рассказ.

«В марте 1908 года я собирался разбить лагерь рядом с деревней нанди. Носильщики ставили палатки, повар разжег огонь, и я принялся за еду. Вдруг угрожающее жужжание предупредило нас, что где-то рядом находится пчелиный рой. Меньше чем за минуту мы покинули свои пожитки и бросились бежать, преследуемые пчелами… Вечером мы два или три раза пытались спасти свои пожитки, но безуспешно. Некоторые носильщики при этом были жестоко искусаны. В четыре часа, когда я уже решил оставить все попытки до наступления темноты, в лагере появился один из нанди и вызвался успокоить пчел. Он сказал, что принадлежит к клану Пчелы и эти пчелы его. Он также сказал, что в нападении виноваты мы, поскольку разожгли огонь под деревом, на котором висел улей. Африканец был практически обнажен, но бесстрашно отправился в лагерь, где были наши вещи, громко свистя наподобие того, как нанди свистят, сзывая свой скот. Мы увидели, как пчелы роились возле африканца, садились на него, но он не обращал на них внимания, лишь стряхивал время от времени пчел с рук. Все еще громко насвистывая, он проследовал к дереву, где находился улей. Через несколько минут он вернулся, ничуть не пострадав, и мы смогли забрать из лагеря свои вещи».