МИФЫ. МИФОподставы

Я очнулся в кромешной тьме. Слабое эхо подсказало мне, что я нахожусь в каменной темнице. Сквозь подошвы моих башмаков доносился стук, похожий на сердцебиение. Я попытался встать, но мои руки были привязаны к подлокотникам стула, на котором я сидел. Мои лодыжки были привязаны к его ножкам. Воска в ушах больше не было.

– Банни? – прошептал я.

– Скив? – раздался рядом со мной ее голос. Похоже, она была в шоке. Я не удивился. – Ты в порядке?

– Я – да. Тебе больно?

– Нет. Ты можешь освободить нас?

Я закрыл глаза и попытался нащупать силовые линии. Две были рядом: ломаная белая, которая проходила прямо под нашими ногами, и широкая желтая над головой. Обе были мне незнакомы, но они не сопротивлялись мне, пока я брал у них магическую силу. Я представил, как веревки на моих запястьях развязываются. Магия тотчас начала их распутывать. Я почувствовал, как давление вокруг моего левого запястья ослабло. Увы, радость моя была недолгой. Веревки тут же затянулись еще крепче. Я попробовал зачерпнуть больше магии. Более мощная сила помешала мне добраться до силовых линий.

– Не так быстро, – пророкотал в темноте низкий мужской бас.

Я понял, что мы не одни. С помощью магии я зажег искру света, но она быстро погасла. Однако я успел заметить несколько силуэтов, сидящих в креслах. Все смотрели на нас.

– Кто вы? – спросил я черноту. – Почему вы похитили нас?

– Похищение – слишком грубое слово, – сказал низкий голос. – Скажем лучше, мы пригласили вас на обязательную частную встречу.

– Нет, спасибо, я предпочитаю называть это похищением, – сказал я.

– Как хотите.

– Почему мы здесь?

Мне ответил новый голос, тонкий тенор:

– Вы мешаете нам. Мы не можем допустить ваше вмешательство.

В моей памяти тотчас всплыли черты, связанные с этим стилем речи.

– Вы – Ромзес Белигер, – сказал я. – И Толоми Папирус. Вы оба редакторы. Вы тут все редакторы?

– Мы знали, что ты умный, – одобрительно сказал женский голос. Я даже не усомнился, что это редакторша «Типпиканского листка». – Мы лишь надеялись, что вам хватит ума, чтобы не давить там, где не следует.

Я приподнял брови, хотя никто не знал этого, кроме меня.

– Чего именно нам не следует?

Ромзес ответил за всю группу:

– Ограничивать наш будущий доход. Прекратите попытки продолжать это предприятие.

– Какое предприятие? Выборы? Так вот почему вы так усердно трудитесь, чтобы выставить нас в дурном свете? – спросил я. – Вы не хотите, чтобы выборы состоялись. Вам нужно, чтобы Бокроми продолжал эту бесконечную кампанию, а вы могли продавать свои газеты?

Толоми прочистил горло.

– Да. Мы знали, что до тебя дойдет. Мы надеялись, что после небольшого давления ты поймешь, как здесь обстоят дела. Как все должно быть. Это в наших интересах.

– В ваших, может быть, – сказала Банни. – Этот остров летит в бездну без достойного управления. До прошлой недели никто не чинил разбитые фонари и не убирал улицы. Улицы вашего города были завалены мусором. Сомневаюсь, что это повод для гордости.

– Для Синдиката это не важно, – сказал Толоми, как мне показалось, с улыбкой. – Мы получаем прибыль независимо от того, вывозится мусор или нет.

Услышав шепоток согласия, я покачал головой:

– Значит, в этот заговор вовлечена не одна газета и не пара, а вы все!

– О, я впечатлена еще больше! – сказала редактор «Типпиканского листка». – Хотя дошло до вас довольно поздно. И разве осознание этого факта не показывает вам, сколь бесполезно было бы продолжать вашу деятельность?

– Мы не намерены ее прекращать, – процедила сквозь зубы Банни. Я понял: она в ярости.

– Но как вы можете продолжать? Вы утратили доверие к себе. Ваши клиенты начинают стесняться вас. Они хотят, чтобы в заголовках появлялись они сами, а не их тщательно подобранные организаторы. Если вас убрать со сцены, все может вернуться на круги своя, как было раньше. У каждого будет работа и ни малейшего желания положить конец такому прекрасному образу жизни.

Я почувствовал, как в моем животе образуется лед. Я боролся со своими оковами, пытаясь найти в них брешь.

– Вы должны отпустить нас, – сказал я. – Слишком много людей начнут задавать вопросы, если мы не вернемся. У нас есть друзья, которые узнают, кто виноват, а они верят в справедливую месть.

– Месть? – спросил редакторша «Типпиканского листка». – За что?

– Если вы… избавитесь от нас. Ведь именно это и произойдет, не так ли?

– Вы боитесь, что мы вас убьем? – недоверчиво спросил Ромзес. – И это притом, что вы обеспечили нам самый впечатляющий рост тиража за последние годы? Разумеется, нет! Мои акционеры никогда мне этого не простят!

– Но вы знаете, что когда мы уйдем, то непременно расскажем всем, что здесь произошло, – сказал я.

– Можете рассказывать на всех перекрестках, хоть до хрипоты, – сказал Толоми, явно позабавленный моими словами. – Кому все поверят? Вам или тому, что читают в газетах?

– Мы можем донести информацию до электората, – сказал я. – Мы следим за вашими грязными уловками.

– Сказал привязанный к стулу пентюх, – произнес Ромзес. – Клеа, освободи их.