Мифы, легенды и предания кельтов

Теперь давайте обратимся к преданию о прекрасной великанше. Однажды Финн и его воины, остановившиеся во время охоты, чтобы перекусить, увидели, как к ним приближается башнеподобная тень. Это оказалась юная великанша Бебион, дочь Треона, из Страны Женщин. Золотые кольца на ее пальцах больше походили на ярмо быка; красота ее ослепляла. Когда она сняла свой шлем, усыпанный драгоценными камнями, ее вьющиеся золотые волосы рассыпались на семижды двадцать прядей, и Финн вскричал: «Все великие боги, которых мы почитаем, и удивительный Кормак, и Этне, и жены фениев не сравняется с Бебион, прекрасной дочерью Треона!» Дева объяснила, что ее обручили против ее воли с Аиде, сыном повелителя соседнего королевства, и что, услышав от рыбака, которого бурей пригнало к ее жилищу, о могуществе и благородстве Финна, она отправилась искать его защиты. Пока она говорила, фении заметили неподалеку другого великана. Это был статный, красивый юноша, он нес алый щит и большое копье. Не проронив ни слова, он подошел ближе и, прежде чем изумленные фении смогли помешать ему, вонзил копье в девушку и скрылся. Финн с его соратники пустились в погоню. Они преследовали великана до берега моря и даже вошли в воду, но огромное судно унесло его к неведомым землям. Когда расстроенные фении возвратились к Финну, то увидели, что дева умирает. Она раздала им свое золото и самоцветы, и они похоронили ее под огромным курганом и воздвигли на нем стоячий камень с ее именем, начертанным огаллическим письмом; место же это с тех пор носит название Скала Мертвой.

В этой повести присутствует не только очарование тайны, но и очарование красоты. Такое сочетание нередко в гэльской литературе того периода; здесь, возможно, кроется причина того, что, хотя эти легенды, казалось бы, возникают из ниоткуда и уходят в никуда, хотя действие их разворачивается в мире грез, где каждая охота приводит в Волшебную Страну и все битвы не имеют никакого касательства к событиям земного мира, где любой предмет может растаять, как утренний туман, или поменять свою форму в лучах колдовского света, – они все-таки остаются в памяти, исполненные неистребимой прелести, что позволило им многие столетия звучать в домах ирландских крестьян.

Святой Патрик, Ойсин и Кайльте

Прежде чем мы расстанемся с «Разговором стариков», следует коснуться еще одного примечательного момента. Из текстов оссианского цикла – я имею в виду, конечно, подлинную гэльскую литературу, а не творения Макферсона – широкой публике, вероятно, лучше всего известны диалоги Ойсина и Патрика, в которых противопоставляются языческие и христианские идеалы; обычно в них присутствует элемент комического преувеличения или сатиры. Самая ранняя их запись содержится в «Книге декана Лисмора». В этом кодексе Джеймс Мак-Грегор, бывший деканом Лисмора в Аргиллшире около 1520 г., записал все, что смог припомнить или собрать из гэльской поэзии. Следует отметить, что вплоть до этого периода, да и долгое время спустя, в Шотландии и Ирландии был один язык и общая устная традиция, записи которой сохранились по большей части в Ирландии, хотя эти легенды в той же степени принадлежат и горцам. Диалоги Ойсина и Патрика бытовали как в Ирландии, так и в Шотландии, однако древнейшая запись, которой мы располагаем, – это, как я уже сказал, «Книга декана Лисмора». Весьма любопытно сопоставить их с рассматриваемыми нами разговорами Кайльте и Патрика. Как указывал Альфред Натт, вопрос о том, какая из традиций первична, где она возникла и какие мысли и чувства за ней стояли, представляет огромный интерес, при том что ни один исследователь до сих пор не пытался ее разрешить. Несмотря на то что две эти традиции, представляющие в художественной форме встречу язычества с христианством, имеют много общих внешних деталей – за исключением того, что один текст прозаический, а другой стихотворный, – они в корне различаются по сути.

Диалоги Ойсина и Патрика полны грубого юмора, богословское их содержание на редкость примитивно, и в целом они скорее напоминают английские миракли, чем кельтские саги. Как замечает Альфред Натт, святой Патрик здесь – «угрюмый и тупой фанатик, монотонно проклинающий Финна и его товарищей; грубиян, который жалеет куска хлеба для слепого старого великана и обманывает его, дабы, запугав, заставить принять христианство». В «Разговоре» нет и следа всего этого. Кайльте с искренним почтением относится к христианству, и для друзей его юности путь к спасению не закрыт. Патрик уверяет героя, что все они будут спасены, включая и самого Финна. Некий бард из Племен богини Дану, бывший певец фениев, порадовал Патрика своим искусством. Броган, писец, записывавший легенды о фениях, говорит:

«Если музыка есть на небесах, почему бы не быть ей и на земле? А потому несправедливо отвергать искусство бардов». Патрик отвечает: «Я никогда не говорил ничего подобного», и певцу фактически обещано Царство Небесное именно за его музыку.