Мифы, легенды и предания кельтов

Бог света в Галлии и Ирландии – это Луг, имя которого фигурирует во многих топонимах типа «Lug-dunum» (Лейден), «Лион» и т. д. В ирландских мифах Луг наделен отчетливо солярными свойствами. Он приходит к своему войску перед битвой с фоморами, и воинам кажется, говорит сага, будто они видят восход солнца. И тем не менее, как мы увидим в дальнейшем, он же – бог подземного мира, принадлежащий к силам тьмы через свою мать Этлин, дочь Балора.

Кельтские представления о смерти

Кельтские представления о смерти, с одной стороны, полностью разнятся как от греческих, так и от римских, а с другой стороны, на что уже указывалось, близко соответствуют египетским. Иной мир не был царством мрака и страдания, но, напротив, света и свободы. Солнце было в той же мере владыкой другого мира, как и владыкой этого.

Конечно, существовали и зло, и тьма, и боль, и это начало в мифах ирландских кельтов воплощали в себе Балор и фоморы, о которых мы еще не раз вспомним; но что данные образы каким-то особым образом связывались с идеей смерти – это, думается, абсолютно ложная гипотеза, возникшая из ошибочного сопоставления с соответствующими представлениями народов античности. Здесь кельты скорее близки к Северной Африке или Азии, нежели к европейским ариям. Только осознав тот факт, что кельты, судя по тому, что мы о них знаем, начиная с распада их центральноевропейской империи, являют собой исключительную смесь арийских и неарийских свойств, мы придем к подлинному пониманию их вклада в европейскую историю и их влияния на европейскую культуру.

Пять факторов древнекельтской культуры

Подводя итог, мы можем, как кажется, выделить пять составляющих религиозной и духовной жизни кельтов, какой она была до римского и христианского воздействий. Во-первых, здесь перед нами огромный массив народных верований и магических ритуалов, куда входят и человеческие жертвоприношения. Эти ритуалы отличались в разных местностях, поскольку были привязаны к различным природным объектам, считавшимся воплощениями или проводниками божественной или дьявольской силы. Во-вторых, существовала, несомненно, и своего рода интеллектуально-философская доктрина, центральным предметом поклонения в которой являлось солнце как символ божественной мощи и постоянства, а центральной идеей – идея бессмертия души. В-третьих, был культ антропоморфных божеств – Езуса, Тевтата, Луга и других, которые олицетворяли силы природы или охраняли божественные установления. В-четвертых, римлян глубоко поразило наличие у друидов квазинаучных представлений об устройстве мира, о деталях которых мы, к сожалению, практически ничего не знаем. Наконец, мы имели случай отметить могущество института жрецов, который главенствовал в области религиозного и светского образования, а также литературы[59]; который давал право на это образование лишь членам привилегированной касты и который, благодаря интеллектуальному превосходству и окружавшей его атмосфере благочестивого трепета, стал основной политической, общественной и духовной силой во всех кельтских землях. Мы говорим об этих факторах, мысленно отделяя их друг от друга, но на практике они сплелись в неразрывное единство, и каста друидов распоряжалась всем. Естественно возникает вопрос: можем ли мы выделить здесь кельтские и докельтские, вероятно, даже доарийские элементы? Эта задача, конечно, очень сложна; однако мне думается, что, сопоставив схожие факты и проведя уместные параллели, мы не очень ошибемся, если припишем народу мегалита особое учение, обряды и жреческий институт друидизма; а кельтам – антропоморфных божеств и тягу к познанию и отвлеченным построениям; народные же суеверия – всего лишь форма, которую в конкретных местностях приняли идеи, общие для всего рода человеческого.

Кельты сегодня