Мифы Ктулху

«Это проклятое место, — написал в заключение Лопес, — и лучше бы я умер с голоду где-нибудь давным-давно, задолго до того, как приехал в эту часть страны в поисках работы, — потому что я знал об этом ручье и том холме с его ужасной тайной. Знал о них с детства. Надеюсь, теперь тебе ясно, добрый мой сосед сеньор Брилл, почему не дóлжно тревожить землю на холме — чтобы ненароком не пробудить страшное чудовище». Далее следовал резкий карандашный штрих, порвавший бумагу; на этом записи оканчивались.

Брилл был бледен; его сердце тяжко колотилось, а язык присох к нёбу. Он прокашлялся. Значит, найденная им шпора была потеряна кем-то из выживших испанцев при спешных раскопках. Стоило догадаться еще тогда, когда эта не столь древняя вещица попалась в мешанине из земли и однозначно более старого прогоревшего угля… Стив невольно сжался, пытаясь представить, как же выглядит нежить. Вот кровососущий труп начинает шевелиться во мраке могилы, вот он сильно ударяет по каменной глыбе, которую ковбой, не ведая, на чем стоит, сковырнул. Вспомнилась и призрачная фигура, вприпрыжку несущаяся по холму на свет в окне хибары, и немыслимо длинная рука, протянувшаяся по ту сторону замызганного стекла…

— Что за блажь! — выдохнув, выпалил Стив Брилл. — Лопес, видать, сбрендил! Никаких вампиров не существует! Если кто-то из той могилы и вылез — почему он напал не на меня в первую очередь, а на старика? Если только он не хотел осмотреться и почувствовать себя в безопасности, прежде чем валить крупную дичь… Черт! Все равно — какой-то бред!

Он поперхнулся последними словами. Через окно на него глядело внезапно явившееся лицо, беззвучно шевелящее губами. Стылые немигающие глаза впивались, казалось, в самую суть души. Брилл заорал благим матом, и отвратительное видение исчезло. Но воздух в хижине наполнился гнилостным трупным запахом — таким же, как на вскопанном холме. Дверь затрещала, медленно прогибаясь под напором того, кто ломился в хижину снаружи…

Наконец дверь скрипнула — и приоткрылась. Брилл отступил к стене; пистолет в его руке сильно трясся. Ковбою и в голову не пришло выстрелить — охваченный смятением, он думал лишь о том, что от древнего богохульного ужаса, рожденного в недрах ночи, его отделяет только эта тонкая деревянная перегородка. Глаза Брилла полезли на лоб, когда он увидел, что дверь открылась шире, и услышал заунывный стон, делавшийся все громче и громче…

Затем дверь окончательно распахнулась. Брилл не закричал. Его язык прилип к нёбу, как замороженное мясо — к палашу. Испуганными глазами он глядел на высокую, похожую на стервятника фигуру: ледяные огоньки зрачков, длинные черные ногти, гниющая старая одежда: высокие сапоги со шпорами, продавленная шляпа с оторванным пером… Только мешковатый плащ сохранился лучше остальных предметов гардероба, ставших черными лохмотьями.

Теперь эта ужасная тварь из прошлого стояла в темном дверном проеме, и у Брилла закружилась голова. От фигуры исходил ужасный холод; от нее воняло землей и отбросами бойни. Внезапно с поистине нечеловеческой прытью нежить прыгнула прямо на него.

Брилл выстрелил в монстра в упор и увидел, как из его груди, в том месте, куда пуля угодила, взметнулась пригоршня праха. Вампир пошатнулся — и только. Видя, что тварь снова направляется к нему, Брилл издал сдавленный крик и отпрянул к стене; револьвер вывалился из его онемевших пальцев. Значит, темные легенды были правдивы: человеческое оружие не способно навредить мертвецу — нельзя убить того, кто уже много веков как мертв. Мог ли ходячий труп познать смерть второй раз?

Почувствовав, как когтистые лапы сдавливают ему горло, молодой ковбой пришел в себя — и принялся изо всех сил сопротивляться. Как его предки сражались голыми руками, когда их шансы были ничтожны, так и Стив Брилл теперь давал отпор холодному, мертвому, потустороннему существу, намеренному поживиться его кровью.

Брилл потом почти не мог припомнить эту жестокую схватку. Остались в памяти лишь собственный оглушительный крик и то, как он, словно дикая кошка, вырывался, царапался, кусался, молотил кулаками нелюдя, чудом уклоняясь от страшных длинных острых ногтей, напоминавших когти пантеры, и зубов, готовых вонзиться в шею. Двое катались по полу, сцепившись в дикой схватке; во все стороны летели обломки мебели, прах, клочья ткани. Ярость вампира была такой же неотступной, как отчаяние его обезумевшей жертвы.

В конце концов они оба со всего маха рухнули на стол, опрокинув его, и керосиновая лампа, слетев со столешницы на пол, разбилась. Бесчисленные маленькие языки пламени брызнули на стены. Брилл почувствовал, как бок обдало горящим маслом, но в пылу битвы не придал этому значения. Черные когти рвали его, а нечеловеческие глаза с горящими потусторонней голубизной зрачками опаляли душу холодным огнем. Под отчаянной хваткой Стива плоть монстра казалась твердой и сухой, как древесина. Волны слепого безумия захлестывали Брилла; словно человек, борющийся с кошмаром, он кричал и метался, а огонь продолжал бушевать вокруг него, распространяясь на стены и крышу.