Мифы Ктулху

— Сядь, Билл! — Огромная ладонь Доннелли уперлась в грудь старика, и тот рухнул в кресло. — Сначала выясним, в чем дело. Продолжай, милая, — обратился он к Эвелин.

— Нам нужна помощь. Это бремя нам одним не по плечу. — На лице Эвелин промелькнула тень. — Сегодня утром Джим сильно порезал руку. Он уверяет, будто это сделала я. Не знаю. Я протянула ему бритву, и тут, кажется, мне стало плохо. Придя в себя, я увидела, что он промывает рану и… Он сказал, что это я его ударила.

— Что ты затеял, болван? — прорычал воинственный Бэйнс.

— Молчи! — рявкнул Доннелли и повернулся к Эвелин. — Милочка, тебе в самом деле стало плохо? На тебя это непохоже.

— В последние дни такое случалось. Впервые — когда мы были в горах и Джим сорвался с обрыва. Мы стояли на самом краю, и вдруг у меня потемнело в глазах, а когда я очнулась, он катился по склону. — Она опять вздрогнула. — Потом возле дома, когда я вела машину и врезалась в дерево. Помните, Джим вас вызывал?

Доктор Доннелли кивнул.

— Насколько мне известно, раньше у тебя не бывало обмороков.

— Но Джим утверждает, что с обрыва его столкнула я! — воскликнула Эвелин. — А еще пыталась задавить его и зарезать!

Доктор Доннелли повернулся к несчастному Гордону.

— Что скажешь, сынок?

— Суди меня Бог, если я лгу, — мрачно ответил Гордон.

— Ах ты, брехливый пес! — опять вспылил Бэйнс. — Вздумал развестись, почему не идти законным путем, без грязных уловок?

— Проклятие! — взревел Гордон. — Еще слово, и я тебе глотку разорву, старый…

Эвелин закричала. Схватив Бэйнса за лацканы сюртука, Доннелли швырнул его в кресло. На плечо Гордона легла твердая ладонь Кирована. Гордон поник.

— Эвелин, ты же знаешь, как я тебя люблю, — произнес он с дрожью в голосе. — Но если так пойдет дальше, я погибну, а ты…

— Не надо, не говори! — воскликнула она. — Я знаю, Джим, ты не умеешь лгать. Если ты утверждаешь, что я пыталась тебя убить, значит, так оно и было. Но клянусь, по своей воле я не могла этого сделать. Наверное, я схожу с ума! Вот почему мне снятся такие дикие, страшные сны…

— Что вам снилось, миссис Гордон? — спросил Кирован.

— Черная тварь, — пробормотала она. — Безликая, жуткая. Она гримасничала, бормотала и хватала меня обезьяньими лапами. Она снится каждую ночь, а днем я пытаюсь убить любимого человека. Я схожу с ума. Может быть, я уже обезумела, но не замечаю этого?

— Не волнуйся, милочка. — При всей своей искушенности в медицине Доннелли не сомневался, что имеет дело с самой заурядной женской истерией. Его деловитый голос немного успокоил Эвелин. — Не надо плакать, все будет в порядке, — добавил он, доставая из жилетного кармана толстую сигару. — Дай мне спички, девочка.

Она машинально похлопала ладонью по столу, а Гордон так же машинально подсказал:

— Эвелин, спички в ящике бюро.

Она выдвинула ящик и стала в нем рыться. Внезапно Гордон, охваченный страшным предчувствием, вскочил на ноги.

— Нет, нет! — вскричал он, побледнев. — Задвинь ящик! Не надо…

Как раз в этот момент она напряглась, нащупав какой-то предмет. При виде перемены с ее лицом мы все, даже Кирован, застыли на месте. Искорки разума в зрачках молодой женщины угасли, глаза ее стали такими, как описывал их Гордон, — пустыми и темными.

Эвелин выпрямилась, и на Гордона уставилось дуло пистолета. Грохнул выстрел. Покачнувшись, Гордон застонал и упал с залитым кровью лицом.

Несколько секунд Эвелин непонимающе глядела на него, держа в руке дымящийся пистолет. Затем наши уши резанул дикий крик:

— Боже, я его убила! Джим, Джим!

Она оказалась рядом с ним раньше всех, упала на колени и обхватила руками окровавленную голову мужа. Ее глаза были полны горя и страха. Вместе с Доннелли и Бэйнсом я бросился было к нашему злосчастному другу, но Кирован остановил меня, схватив за рукав.

— Оставьте, вы ему сейчас не поможете, — сказал он, кипя от гнева. — Мы охотники, а не врачи. Везите меня в дом Джозефа Рюлока!

Ни о чем не спрашивая, я выбежал из дому и уселся в автомобиль Гордона. В выражении лица моего спутника было нечто такое, что заставило меня безрассудно нажать на газ. Мы помчались, лавируя среди встречных и попутных машин. Я казался себе участником трагического спектакля и чувствовал приближение страшного финала.

Я резко затормозил возле высокого здания, на верхнем этаже которого в причудливо обставленных апартаментах жил Джозеф Рюлок. Казалось, нетерпение Кирована передалось даже лифту. В мгновение ока мы очутились наверху. Я указал на дверь в квартиру Рюлока; распахнув ее плечом, мой друг ворвался в прихожую. Я не отставал ни на шаг.

Рюлок лежал на диване в расшитом драконами шелковом китайском халате и, часто затягиваясь, курил сигарету. При нашем появлении он поспешно сел, опрокинув бокал вместе с ополовиненной бутылкой, стоявшей у него под рукой. Прежде чем Кирован успел заговорить, у меня вырвалось:

— Джеймс Гордон застрелен!

— Застрелен? Когда? Когда она его убила?

— Она? — Я удивился. — Откуда вам известно…