Мифы Древней Греции

Однажды утром Линкей вскрикнул: вдали показался низкий островок. Тифий послушно налёг на кормило, и ладья пошла к берегу. Ближе и ближе… Вдруг впереди что то засверкало. Большая птица тяжело поднялась над островом и, грузно размахивая крыльями, полетела прямо к «Арго». Перья её горели, как жар, странный звон доносился до ушей аргонавтов. Птица была уже над кораблём, когда из её крыла вырвалось перо и, блеснув точно маленькая молния, упало вниз.

Тотчас же громко вскрикнул гребец Оилей. Разогретый лучами солнца, он снял с себя воинские доспехи и грёб, обнажённый до пояса. Теперь же он держался рукой за плечо, а в плече, глубоко уйдя в тело, торчало острое и тяжёлое, как стрела, медное перо.

В это время вторая птица подлетела к смущённым аргонавтам. Но меткий стрелок Клитий из Калидона уже напряг свой лук. Зазвенела тугая тетива, раздался свист, и со странным звоном вторая меднопёрая птица упала на корму «Арго» рядом с Тифием. Сомнений не было: на острове жили страшные обитательницы диких лесов, меднопёрые птицы стимфалиды!

Аргонавты торопливо надели на себя доспехи и прикрылись щитами. Ударяя дротиками в эти щиты, издавая громкие и грозные клики, они повернули к берегу. Тотчас же великое множество сверкающих птиц с карканьем и завыванием взлетело над прибрежным лесом. Целый дождь смертоносных стрел посыпался сверху на героев, но щиты надёжно прикрывали их плечи.

Тогда шумная стая заметалась над взморьем и, выстроившись длинным треугольником, потянула прочь меж белых облаков.

В тот же миг, как смолкли вдали тревожные птичьи крики, с острова послышались человеческие голоса. Навстречу приставшим к берегу аргонавтам бежали из леса четверо юношей.

— Чужестранцы! — кричали они. — Не оставляйте нас на этой страшной земле! Спасите сыновей несчастного Фрикса, родившегося в далёкой Греции! Мы плыли из Колхиды в родной Орхомен, но буря разбила наше судно. Пожалейте нас!

Ломая исхудалые руки, они упали на землю перед аргонавтами. Но Язон уже сам с криком радости бросился к несчастным: разве мог он покинуть в беде своих братьев, внуков царя Афаманта? Сама судьба послала их ему навстречу!

Поздно вечером, когда «Арго» был вытащен наполовину на прибрежную отмель, а герои прилегли у костра на плотном морском песке, Язон открыл старшему из юношей, Аргосу, кто он, куда он едет и зачем. В свою очередь, смелый сын Фрикса обещал брату свою помощь. Всю ночь рассказывал он Язону про ту страну, где прошло его детство, и наконец сказал:

— Теперь ты знаешь всё, Язон. Колхидой правит злой тиран — царь Эет, сын бога солнца Гелиоса. Добром он не отдаст тебе руно, а сражаться с ним нельзя, ибо он могучий чародей. Не лучше ли вам вернуться, пока не поздно?

Язон ничего не ответил юноше. Он только привстал с песчаного ложа и громко приказал спускать «Арго» на волны.

Прибытие

Двадцать дней и двадцать ночей нёсся после этого «Арго» по лону морскому. Двадцать раз опускался за его кормой в синие волны светозарный Гелиос на своей блещущей огнём колеснице. Двадцать раз впереди, там, куда всё время вглядывались Линкей и Тифий, выплывала из ропщущих волн розоперстая утренняя заря Эос.

Наконец, под вечер двадцать первого дня, Линкей протянул вперёд руку: там далеко-далеко над волнами, среди которых резвились гладкие, чёрные дельфины, проступила теперь сквозь синее небо словно неподвижная гряда туманно-белых облаков. То были далёкие горы. Аргонавты ещё не знали, к этим ли горам лежит их путь, но плыли вперёд.

Солнце приближалось к закату. Длинная тень побежала по волнам к берегу от прямого паруса корабля. Ярким розовым блеском загорелись горные вершины. С земли потянуло тёплым духом суши, запахом нагретых солнцем скал, листьев лавра и маслины, дымом от невидимых отсюда вечерних костров.

Внезапно до слуха смелых плавателей донёсся страшный стон. Далёкий стон, но всё-таки ясно слышимый и притом исполненный нестерпимой муки. Ещё и ещё… Аргонавты содрогнулись. Им показалось, что это сами горы, сама мать-земля, само море застонало от невыносимой боли. «Что это? Что это?» — шептали, оглядываясь, воины Язона.

И вдруг хриплый клёкот раскатился над мирным морем. В тревоге аргонавты подняли головы. Огромный орёл, такой огромный, каких не видел ни один смертный, тяжко взмахивая гигантскими крыльями, пролетел низко над самым кораблём. Страшные лапы его были прижаты к брюху, чудовищный клюв поблёскивал, точно отлитый из тёмной бронзы. Орёл пролетел над судном, взмыл вверх и исчез в багровом вечернем небе.

Тогда заговорил прорицатель Мопс, сын Ампйка.