Мифы Древней Греции

И, боясь, что Абсирт не решится приплыть к аргонавтам один, она зарыдала сильнее.

— Что ты медлишь, милый Абсирт? Или хочешь, чтоб я погибла? Или мало того, что лукавые греки увезли меня силой из дома отца? Горе мне! Даже брат мой не хочет избавить меня от Язона.

Она так хорошо притворялась рыдающей и несчастной, что Абсирт перестал колебаться. Быстро снял он золотые доспехи, бросился в море и поплыл, рассекая руками лазурные волны.

— Видишь маленький храм в этой роще? — сказала Медея, когда он вышел на берег. — Это храм богини Дианы. В храме тебя никто не посмеет тронуть. Ступай туда, а я приведу Язона. — И она побежала в рощу.

— Брат мой в наших руках, — с торжеством объявила она аргонавтам. — А покуда он здесь, никто из колхидского войска не поднимет меча против нас. Идите, договоритесь с Абсиртом.

Но Язон недоверчиво покачал головой.

— Если ты захотела вернуться к Эету, я не стану держать тебя силой, — сказал он Медее. — Но никто не возьмёт у меня Золотое Руно.

— Неразумный, — смеясь отвечала Медея. — Неужели же ты поверил тому, что я обещала Абсирту? Я нарочно лгала, чтоб вернее его заманить. Отведи его пленником на корабль. Привязав его к мачте, мы выйдем в море, и ты занесёшь над ним меч. Колхидцы подумают, что ты хочешь лишить его жизни, и под этой угрозой расступятся перед нами, потому что никто из воинов моего отца не захочет смерти царевича.

Так хитро предлагала Медея, но Зет и Калаид рассудили иначе. Они отозвали Язона в сторону и сказали:

— Не верь колхидской царевне. Она хитра и коварна. То, что она говорит, не годится для нас. Всё равно царь Эет догонит нас в Истре. А он жаден и зол. Он охотней пожертвует сыном, чем отдаст нам Медею и Золотое Руно.

— Что же делать? — спросил Язон.

— Лучше убьём Абсирта, — ответили Бореады. — А труп царевича бросим на берегу. Царь Эет ни за что не уйдёт от этого островка, пока не оплачет любимого сына по обычаям древней Колхиды. А колхидцы плачут над мёртвыми три дня и три ночи. За три дня мы успеем уплыть далеко.

Выслушав этот жестокий совет, Язон покачал головой.

— Нехорошо убивать беззащитного пленника, — возразил он.

Но другие герои считали совет Бореадов разумным.

— Лучше убить одного, чем многим погибнуть, — заметил Линкей.

— Ты жалеешь брата Медеи, а нас не жалеешь, — сердито сказал Теламон.

В тяжёлом раздумье Язон отправился к храму Дианы.

А Медея, не смея идти за Язоном, прилегла на траву у высокого дуба. Но как только её голова прикоснулась к траве, мёртвый сон одолел царевну: опасаясь погони и мести отца, она не спала ни минуты с тех пор, как греки ушли из Колхиды.

Между тем Язон увидел Абсирта. Смуглолицый колхидский царевич стоял возле жертвенника Дианы. В нетерпении он крутил и ломал дубовую ветку. Он был очень похож на Медею, только выше, сильнее и тоньше, и Язон почувствовал жалость при мысли, что этот красивый и стройный мальчик может так рано погибнуть.

Подойдя к царевичу, он сказал приятным и ласковым голосом:

— Юноша! Знай, что ты поддался женской хитрости и попался к нам в плен. Если твои корабли приблизятся к острову, мы убьём тебя без пощады. Но если ты повелишь колхидскому флоту, не трогая нас, уступить нам дорогу, мы причалим к берегу Истра и отпустим тебя на свободу. Выбирай же, что хочешь: жизнь или смерть.

— Верни мне сначала всё, что украл у отца, — надменно ответил Абсирт, — Медею и Золотое Руно, потом говори.

Но Язон посмотрел Абсирту в глаза и спокойно сказал:

— Замолчи! Я не крал ни руна, ни Медеи. Золотое Руно я увёз потому, что выполнил все повеления Эета, а Медея сама захотела уехать со мной.

— Ты собака и вор! — в гневе крикнул Абсирт и топнул ногою о каменный пол. — Приведи мне Медею. Я оставлю её навсегда здесь, на этом пустом островке. Пусть погибнет от зноя и жажды за то, что она обманула меня.

Грозно нахмурясь, Язон схватился за меч. Но сейчас же отдёрнул руку.

— Не хотелось бы мне тебя убивать, — сказал он Абсирту. — Лучше миром закончим наш разговор.

— Не болтай бесполезного вздора, — сердито сказал Абсирт. — Позови мне Медею, пока я не кликнул своих и они не причалили к берегу.

— Берегись же, — сказал, отступая, Язон и выхватил меч. — Не вводи меня в гнев.

Но Абсирт засмеялся, с презрением взглянув на Язона.

— Ты не смеешь напасть на меня в этом храме. Человека, стоящего в храме, даже боги считают священным. Спрячь свой меч и исполни моё приказание. Что ж ты медлишь, лукавый пелазг? Я подам моим воинам знак, и, клянусь Аполлоном, ни один из твоих аргонавтов никогда не увидит Эллады!

Обезумев от гнева, Язон бросился на Абсирта. Не веря себе, царевич закрыл руками лицо. Он хотел отклониться, но тяжкий удар упал на его обнажённую голову. Пошатнувшись, он рухнул к ногам богини Дианы, и подножие каменной статуи окрасилось кровью.

Так погиб надменный Абсирт.

Неподвижно смотрел могучий Язон на убитого юношу. Гнев и жалость боролись в его душе. Ведь он погубил любимого брата Медеи.

Но, зная, что мёртвого всё равно не воскресишь, Язон удалился из храма, взошёл на скалу и, приставив ладони ко рту, закричал колхидской дружине: