Мифы Древнего Египта

Толкование спора Гора с Сетом, как мифологическое закрепление победы патриархата подтверждается и постоянными эпитетами Гора «наследник Осириса» или «наследник наследника», с которыми имя его связывается во всех религиозных текстах, и не менее характерными эпитетами Осириса:

«Укрепляющий истину в Египте,

Утверждающий сына на месте отца».

В этой связи чрезвычайно показателен приговор Геба по тяжбе Гора и Сета из текста «Мистерий Сета»:

И сказал Геб: «Смотрите, даю я наследство сыну наследника моего сына, перворожденному, открывателю путей, подобно тому как сделал это Ра-Атум для Шу, старшего сына Вседержителя, подобно тому как и Шу сделал мне. Также и я. Смотрите, дал я вещи мои все сыну Осириса Гору, сыну Исиды… Наследник это, сын наследника».

Законность перехода наследования от отца к сыну, несомненно, подчеркнута здесь умышленно несколько раз и на протяжении ряда поколений богов.

Религия Осириса — Гора, первоначально ограниченная рамками царского культа, распространялась за эти рамки постепенно, и широчайшее развитие культ Осириса получил только со времени Среднего Царства. Отныне уже не только фараон являлся Гором в своих коронационных мистериях, где его умерший предшественник исполнял безгласную роль Осириса, но и каждый египтянин, обращаясь с молитвой или приношением к своему умершему отцу, называл его Осирисом, себя Гором, а свои приношения — оком Гора, оживившем Осириса согласно легенде.

В облике Осириса теперь на первый план проступают черты бога, дарующего бессмертие, бога, поборовшего смерть и показавшего возможность воскресения. Веруя в победу бога над смертью, люди верили и в то, что и они, признавшие его учение, разделят с ним его победу, вновь ожив для загробного бытия. В развитии именно этой черты в широко распространившемся культе Осириса отразилась вся связанность человека, все его бессилие перед природой и перед общественным гнетом. Подавленные тягостью жизни, люди мечтают о посмертном блаженстве, которое обещает им праведный судья в загробном царстве, и религия Осириса становится мощным орудием угнетения в руках господствующего класса, орудием тем более опасным, что образ Осириса все больше и больше наделяется человеческими чертами. Далее, усиленно начинает проповедоваться мысль о всеобщем равенстве пред нелицеприятным судьей мертвых: «Нет там разницы между бедным и богатым». Отныне мораль осирического учения требует терпения и покорности своей судьбе в ожидании загробного суда. Сборники заупокойных текстов, так называемые «Книги Мертвых», которые кладутся в гробницы, особенно подчеркивают момент страшного суда (рис. 38^*). Знаменитая 125 глава «Книги Мертвых», — глава о суде Осириса — становится в сущности ее главной главой, и иллюстрации к ней создают традиционное изображение египетского страшного суда, оказавшее впоследствии решающее влияние на иконографию христианского страшного суда.

На приводимом египетском рисунке страшного суда Осирис сидит на троне, в короне, с жезлом и плетью царя. Наверху изображены сорок два бога, это боги номов Египта, которые образуют судилище. Покойный, приведенный на суд двумя богинями, стоит справа. В центре зала суда стоят весы, на которых боги Гор и Анубис производят взвешивание сердца покойного: на одной чашечке весов находится сердце, на другой статуэтка богини Правды. Если сердце и правда весят одинаково, покойный признается оправданным и отправляется в цветущие поля египетского рая. В противном же случае его пожирает страшное чудовище — полульвица, полугиппопотам с головой крокодила, сидящая перед Осирисом на высоком табурете и носящая имя Амамат, что значит «Пожирательница».

Текст 125 главы содержит в себе так называемую «отрицательную исповедь»: покойный перечисляет длинный ряд грехов, отрицая при этом их совершение. Этот перечень грехов очень характерен; приведем некоторые из них:

«Я не делал зла. Я не лгал никому. Я не ловил в силки птиц богов. Я не отводил воды в ее время, я не отводил течения воды. Я не делал зла. Я не крал. Я не уменьшал жертв. Я не убивал священных животных. Я не восставал. Я не говорил зла против царя. Я не презирал бога в сердце моем».