Мифриловый крест

— Откуда ты знаешь про тюк? Ты же в трактир позже меня зашел!

— Я видел, как ты в двери входил. Пищаль ты, кстати, плохо завернул, сразу видно, что внутри. Пистолетов у тебя один или два?

Но мгновение я задумался, а потом решил сказать правду:

— Два.

Сидор удовлетворенно кивнул.

— Я так и думал. Хочешь, расскажу, что там с тобой приключилось? Ты забрел в бляжью слободу… вряд ли по бабам, скорее по делу, по какому судить не берусь, но вряд ли по законному, — он усмехнулся. — И тут все и началось. Взрывы, вспышки, монахи молятся, пищали стреляют, чернокнижник отбивается…

— Чернокнижник?

— Ну да, чернокнижник, а кто же еще? На кого еще такую облаву могли устроить? Короче, пищали палят, от волшебства земля трясется, друзей твоих шальным колдовством положило, а ты в землю забился и схоронился, пока все не кончилось. А как все кончилось и чернокнижника забили, встал ты, отряхнулся, осмотрелся по сторонам и видишь, что остался один на всем свете, если не считать пищали. Подхватил пищаль, завернул ее в куль и побрел куда глаза глядят. А тут, глядь, кабак на пути. Зашел внутрь, засел в угол, пищаль под лавку, пистолеты поближе к рукам, сидишь и думу думаешь, куда теперь податься. А я тебе говорю, подавайся к нам. До Москвы проводим, без нас тебе через заставы никак не пройти. А потом, если ты мне понравишься, да и сам если захочешь, так с нами и останешься. Ты муж справный, статный, на лицо неглупый… повоевать пришлось?

Я кивнул.

— Словакия?

— Чечня.

Сидор огорченно зацокал языком.

— Снова, выходит, абреки зашевелились? Ох, беда с ними. Я всегда говорил, надо ихнее племя гадское извести, как господь Содом и Гоморру извел, все одно беды меньше. Так, значит, воевал… убег, поди, с войны-то?

— Отпустили.

— Изранен был?

— Нет, бог миловал. Срок вышел.

— А сколько тебе годков-то?

— Двадцать три.

— А где ты служил-то? Что-то не знаю я частей, где через семь лет отпускают.

— Два года, а не семь, меня забрали в двадцать один.

— И что, через два года отпустили? Где служил-то?

— Разведрота сто девяносто второго десантного полка, — ответил я чистую правду.

Сидор звонко хлопнул ртом.

— Так ты что, из монахов, выходит? Дикий?

— Я постриг не принимал, — снова сообщил я чистую правду.

— Но слово знаешь?

— Чуть-чуть. Иначе бы мне сегодня не выжить.

— Что умеешь? — в голосе Сидора проявились деловые нотки. А он не так прост, как кажется…

— Говорят, я неплохо дерусь, — начал я, — стреляю из пистолета, пищали…

— Да я не о том! — перебил меня Сидор. — Слово твое что умеет?

— Почти ничего, — честно признался я. — Я совсем недавно его получил, я им почти не владею, если честно.

Сидор задумчиво пошевелил челюстью.

— А может… кстати, как тебя зовут-то?

— Сергей.

— А меня Сидор. Будем знакомы, стало быть. А может, Сергей, ты выложишь аккуратненько пистолетики на лавку, да и пойдешь куда глаза глядят? А? Или думаешь, коли стрелять начнешь, пуля не в потолок уйдет?

— Первая пуля в потолок, — согласился я и вытащил Стечкина из-под полы.

Я отсоединил магазин и продемонстрировал его верхний срез Сидору.

— Здесь двадцать пуль, — сказал я, — и девять в другом пистолете. Хочешь рискнуть?

Я защелкнул магазин на место и убрал Стечкина под дубленку. Сидор решил не рисковать.

— А ты серьезный человек, — проговорил он. — Где достал такую игрушку?

— В лесу, — честно сказал я. — Верст пятьдесят-семьдесят отсюда. Там еще есть.

— Сколько? — быстро спросил Сидор.

— Тебе хватит.

— Сколько за штуку?

Я задумался. Какой тут курс рубля?

— В Москве обсудим, — сказал я после долгой паузы.

Сидор кивнул.

— Пищаль у тебя такая же хитрая? — спросил он.

— Ага, — кивнул я. — Кстати, это не обрез, она такая же короткоствольная, как и пистолеты.

— На сколько шагов стреляет?

— С трехсот в человека попасть можно.

— С трехсот шагов?!

— Ну, перед этим потренироваться надо…

— С трехсот шагов, — со вкусом проговорил Сидор. — Минуту назад мне показалось, что я продешевил, но теперь я так не считаю. Приноси клятву и поехали в Москву.

— Сначала ты.

— А ты умный парень, — усмехнулся Сидор. — Клянусь отцом и сыном и святым духом, что не причиню никакого вреда рабу божьему Сергею, пока мы не окажемся в Москве.

— И день после этого, — добавил я.

— И день после этого, — согласился Сидор и замолчал.

— Ты не закончил, — сообщил я.

Сидор глубоко вздохнул и закончил:

— А если нарушу сию клятву, не быть мне живым.

— Пусть поклянутся остальные, — потребовал я.

— Сначала ты, — уперся Сидор. — Забыл порядок?

Поколебавшись пару секунд, я произнес смертную клятву. Крест шевельнулся. Надо же, действует, а я уж подумал, что он растерял всю свою силу.

Приказчики или охранники или кто они там есть один за другим повторили клятву, а потом мы выпили за знакомство. А потом мы выпили за то, чтобы добраться до Москвы без затруднений. А потом просто так.

7

Я продрал глаза и подумал, что пить надо меньше. Оказывается, я проснулся не сам, меня усердно пинал в бок парнишка… как его зовут-то… Афонька, вроде бы. Нет, он не пинал меня, он толкал. Я с трудом сел и голова взорвалась болью, я с силой сжал виски и услышал насмешливый голос Сидора: