Мифология «голодомора»

Оно, конечно, существуют правила и санитарный контроль, но когда речь идет о выполнении плана, ответственности партбилетом и пр., то о каких правилах может идти речь? В ход идут и приписки, и откровенный брак, а санконтроль можно уговорить, застращать, в конце концов, поднести «барашка в бумажке»…

Все же едва ли порченое зерно могло в массовом количестве просочиться сквозь все санитарные кордоны на пути от амбара или ямы до государственного хлебозавода. Нарушение санитарных правил чревато очень неприятными последствиями, особенно если расследующие очередное отравление чекисты решат пустить его виновников не по обычной, а по 58-й статье, которая вся насквозь была подрасстрельной. Нарушали, конечно, но все же не в массовом порядке. Но существовал еще и черный рынок — а вот ему никто не указ! На тайных мельницах мололи все что угодно, лишь бы весу побольше, и ядовитая мука и крупа отправлялись в кооперативы и на черный рынок.

Может быть, есть и другое объяснение столь чудовищной смертности от энтеритов и колитов. Но нам оно в голову не приходит.

Когда «грибной год» не радует

Посмотрим теперь, как в то время обстояло дело с грибковыми болезнями растений. В этом нам поможет статья кандидата сельхознаук Назара Назаренко «Голод как результат системного кризиса»[66]. Статья достаточно специальная, кому не хочется ее читать, пусть поверит на слово: грибковые болезни в СССР в то время были одной из самых тяжелых сельскохозяйственных проблем.

«Даже элементарный анализ научных статей за период 1932–1933 гг. показывает такую картину; что поседеть впору. Достаточно было просмотреть Сборник работ Всесоюзного института защиты растений (Сборник ВИЗРа) за 1932–1933 года.

Головня. Ситуация с этим крайне опасным грибковым заболеванием была такова, что в 1931–1932 гг. было проведено несколько совещаний вплоть до всесоюзной конференции… В частности, перечисляя основные дефекты мероприятий по борьбе с головней, автор[67]пишет, что „… причиной сильного развития головни и постоянного наличия ее являлась форма индивидуального землеиспользования…“ Особо интересным является то, что, критикуя методы оценки проявления головни (регистрируются только те случаи, когда грибок становится видимым), автор констатирует факт, что регистрируются только проявления головни, а не зараженность, которая, по его мнению, приближается к 100 %, а сельскохозяйственные производители „…слишком свыклись с высокой заспоренностью семенного материала индивидуальных хозяйств…“

Среди основных факторов, влияющих на развитие головни, кроме засоренности, отмечаются время посева, норма высева, глубина заделки семян, по сути — любое нарушение агротехники приводит к вспышке развития головни. Что показывает, насколько „грамотными“ были работники во всех без исключения, но особенно в индивидуальных хозяйствах.