Миф тесен

К этим правилам в случае стран вроде нашей нужно добавить еще одно: нельзя оправдывать худшие опасения на свой счет. Если именно от вас ждут, что вы перебьете всех оставшихся китов, нельзя взять и у всех на глазах развернуть китовый промысел. Вернее, можно, но шум и репутационные потери будут соответствующие. Если все думают, что у вас в стране отсталость и домострой, не стоит принимать закон о комендантском часе для женщин после шести вечера. Если в вас подозревают религиозного фанатика, не стоит публично налегать на религию. Если все никак не привыкнут, что вы не собираетесь в Европу с песней на танке, лучше без крайней необходимости не влезать на танк и не запевать. Если вы оправдываете худшие опасения, ни ваши страдания, ни ваши замечательные поступки будут не в счет. У страха глаза велики, большие уши, длинные руки и огромные зубы. Мы же говорили, что никакая это не бабушка.

ЧЕЧЕНЦЫ В БОСТОНЕ

История с чеченскими подрывниками в США, взорвавшими бостонский марафон, — это история о вреде обобщений и упрощающих реальность схем. При помощи таких схем удобно управляться с чем угодно: с народом, общественным мнением, страной, мировой дипломатией. Но рано или поздно схемы мстят. Наблюдая за конфликтом со стороны, не стоит назначать одну сторону силами добра, а другую — силами зла. Такое в жизни бывает, но довольно редко. Чаще конфликт порождается злом, которое исходит от нескольких сторон сразу.

После распада СССР не было российско-татарской или российско-казахской войны, не было даже российско-украинской, а грузинская и чеченская были. И ясно, что дело не в том, что в России как-то особенно плохо, хуже, чем ко всем остальным, относятся к грузинам и чеченцам.

Для западного журналиста, зрителя, читателя произошедшее в Бостоне должно быть крайне неприятным сломом стереотипов. От него можно отговориться тем, что у террористов нет национальности. Эта правильная фраза означает только одно: не все лица той же национальности террористы. Даже не большинство. Даже не половина. А в остальном — национальность у террористов очень даже есть. И мало того что есть, она входит в прошивку их теракта. Большинство терактов так или иначе связано с национально-религиозными переживанием и самочувствием. И то, что сделает католик-ирландец, никогда не сделает исламист-пакистанец, и наоборот.

Всю вторую чеченскую войну я провел на дипломатической службе в Афинах. И даже в православной Греции, которая своих собственных мусульман держит в черном теле (в Афинах нет ни одной официально действующей мечети), приходилось тяжело. Картина происходящего для греков была проста и понятна. В Чечне идет геноцид маленького свободолюбивого народа, который истребляют только за то, что он другой национальности и другой религии, чтобы захватить его нефть. Мы понимали, что при всех ужасах в поведении российской армии дела в Чечне обстоят несколько сложнее, — мы же видим сейчас, как этот геноцид по Москве раскатывает.

Напрасно тогдашний глава ФСБ Патрушев приезжал к греческим коллегам и за осьминогом гриль просил обратить внимание на растущую на севере Греции чеченскую диаспору. Греческие коллеги поливали очередное щупальце свежим лимонным соком и согласно кивали, изображая заинтересованность, а сами думали: «Мы тут ни при чем, это не наша война». Точно так же мы киваем на предостережения израильских дипломатов про ХАМАС, английских про ИРА, кого-то еще про что-то другое.

Помню нашу посольскую разъяснительную работу — лингвистическую битву с местными журналистами и политиками за то, чтобы тех, кто захватил «Норд-Ост», называли словом «террористы». В то время как в правилах хорошего тона местных изданий и телеканалов (не говоря о политиках) требовалось говорить о сепаратистах, партизанах и повстанцах. Из МИДа прислали кассету со съемкой казней в Чечне — показать при случае местным журналистам. Большинство отказались смотреть (это ж не Тарантино, а настоящая смерть), а одна смелая барышня, взглянув, написала, что это, конечно, инсценировка КГБ и хорошо, если они для этого никого действительно не убили.

Благодарность фанатика