Миф Свободы и путь медитации

Даже если мы научимся легко осуществлять практику випашьяна, связанную с дыханием, мы все же не в состоянии игнорировать эту обширную сферу возможных и неожиданных помех. Вы можете закончить идеальный сеанс сидячей медитации, во время которого испытали настоящую скуку, а затем вы идете в гостиную, собираетесь позвонить по телефону своему другу – и вдруг обнаруживается, что вы не заплатили по счету за телефон и его у вас отключили; вы приходите в ярость: «Но ведь я же не виноват, что жена куда-то засунула счет!», или «Они не имеют права делать это!», или еще что-нибудь в том же духе.

Подобные мелкие события происходят постоянно. Переживая эти ситуации, мы начинаем понимать, что наша практика ориентирована на свидетельства и что у нас существует вера в какую-то изначальную гармонию. Проблемы повседневной жизни —прекрасный способ разрушить наши свидетельства, покой и уверенность; они позволяют нам войти в контакт с нашими эмоциями.

Мы, возможно, способны увидеть простоту процесса рассудочного мышления, однако существуют очень сильные эмоции, работа с которыми чрезвычайно сложна и требует серьезного напряжения. Работая с эмоциями, мы имеем дело не только с пятой скандхой, «осознанием», но также и с четвертой скандхой, «понятием», или «интеллектом». Эмоции состоят из энергии, которую можно сравнить с водой, и из дуалистического процесса мышления, который подобен пигменту или краске. Когда смешаны энергия и мысль, они становятся живыми и красочными эмоциями. Мышление сообщает энергии особое присутствие, чувство связи, делающее эмоции живыми и сильными. Эмоции беспокойны, болезненны и разрушительны, и основная причина здесь в том, что наши взаимоотношения с эмоциями не вполне ясны.

На уровне пятой скандхи структура эго стала настолько действенной, что возникает конфликт между управлением эго и самим основным неведением – как если бы царский министр стал более могущественным, чем сам царь. Кажется, это и есть тот момент, когда эмоции становятся болезненными – поскольку вы не вполне уверены в том, каковы ваши взаимоотношения с эмоциями. Существует огромный конфликт, чувство, что ваши эмоции подавляют вас, что вы теряете свою изначальную тождественность, свой центр управления.

Итак, болезненность эмоций проистекает из этого конфликта: взаимоотношения с ними всегда амбивалентны. Однако если человек по-настоящему способен на полную и основательную близость с эмоциями, тогда они перестают быть внешней проблемой. Тогда мы способны войти в очень тесное соприкосновение с ними, с борьбой между нами и ими; тогда мы и наши проекции, мы и внешний мир – все это становится прозрачным. Такой подход заключает в себе устранение дуалистических преград, установленных мышлением, понятиями; и это есть переживание шуньята – отсутствие относительных понятий, пустота.

Фактически, мы не видим вещи вполне такими, какие они есть. Обычно мы что-то воспринимаем, а потом уже смотрим. Смотреть в данном случае означает присваивать вещам имена и устанавливать ассоциации. Видеть вещи – это значит принимать их такими, как есть, но смотреть означает совершать ненужные усилия, чтобы удостовериться в том, что мы в безопасности, что в наших взаимоотношениях с миром нет никакой путаницы. Таким образом, мы создаем свою безопасность, относя вещи к тем или иным категориям, давая им названия, пользуясь относительными понятиями для определения их взаимосвязей и взаимного соответствия. И эта безопасность приносит нам временное счастье и спокойствие.

Такой грубый способ находить указатели в собственных проекциях является слишком уж детским; нам приходится вновь и вновь повторять ту же уловку. Мы даже не пытаемся подходить к нашим проекциям как к возбуждающим и текучим ситуациям; вместо этого мы видим мир абсолютно плотным и неподвижным. Все являет собой замерзшее движение, замороженное пространство; все уплотнено, зацементировано. Мы видим мир с чрезвычайно прочного фасада из металла и пластика. Мы видим цвета такими, как они есть, однако каким-то образом получается, что это цвета пластмассы, а не радуги. Это качество плотности и есть тот дуалистический барьер, о котором мы здесь говорим. Этим мы не хотим сказать, что человек не должен ощущать текстуру камня или кирпича как плотную. Физическое состояние плотности не имеет отношения к плотности психологической – когда мы имеем дело с твердостью, с жесткостью, с металлическим качеством в ментальной сфере. Поистине чрезвычайно интересно, что мы видим только свою собственную версию мира – его плотную версию. И восприятие наше сильно индивидуализировано, центрировано на самоосознании.