Миф о русском дворянстве

Поскольку большинство защитников старого режима были убеждены, что дворяне продают свои поместья под давлением денежных обстоятельств, некоторые из них предложили не допускать продажи несостоятельных поместий и тем самым остановить обезземеливание дворянства. В 1896 и 1897 гг. у некоторых дворянских обществ появилась мысль, что либо особые агентства при правительстве, либо сами дворянские общества могли бы принимать на себя управление обанкротившимися имениями, делать их платежеспобными и возвращать прежним владельцам. Самый продуманный план этой операции выдвинуло Херсонское собрание дворянских предводителей и депутатов дворянства, которое предложило выбирать в губерниях дворянские попечительские советы, наделенные властью вступать в управление любым поместьем, которому угрожает продажа за долги. Если в течение десяти лет такое имение удастся вновь сделать платежеспособным, Попечительский совет вернет его владельцу на правах заповедного имения, защитив его таким образом от накопления обременительных долгов в будущем. В случае неудачи Совет выставит поместье на аукцион, на котором преимущество будет у покупателей дворянского сословия и православных^{185}.

Прошедшее в январе 1898 г. совещание губернских предводителей дворянства отнеслось к плану херсонского дворянства безо всякого энтузиазма. Участники совещания пришли к выводу, что вряд ли удастся найти достаточное число способных людей, которым можно будет доверить управление всеми такого рода поместьями, и что безусловное право попечительского совета брать в управление неплатежеспособные имения явится слишком серьезным покушением на право землевладельцев распоряжаться своей собственностью, поскольку последние, быть может, нуждаются в продаже земли для мобилизации капитала. Хотя план херсонского дворянства и был утвержден в январе 1899 г. следующим совещанием предводителей дворянства, он был отвергнут Особым совещанием по делам дворянства как невыполнимый всего лишь несколько месяцев спустя^{186}.

Заповедность была нами упомянута как часть этого плана, и именно правовое решение проблемы обезземеливания дворянства пришлось по душе большинству защитников привилегий. Заповедность — установление заранее определенного, неизменяемого порядка наследования земельных владений, когда владельцы лишаются права на их отчуждение, — в той или иной форме издавна практиковалась в знатных семьях Запада, и нигде больше, чем в Англии, в которой она была популярна еще в последней трети XIX в. как среди титулованного, так и среди нетитулованного дворянства. В тот период приблизительно половина всех земель в Англии была подчинена правилам заповедности, причем такой порядок был нормой для имений площадью более 1000 акров (400 га), и не так уж редок для имений площадью от 500 до 1000 акров^{187}.[45] В континентальных странах в конце XIX в. заповедность быстро выходила из употребления. Во Франции она была аннулирована после революции 1848 г., а там, где сохранилась (скажем, в Дании, Австрии, Венгрии, в большинстве германских государств, включая Пруссию), она включала в себя только очень крупные поместья, составлявшие не более 10 % частной земельной собственности^{188}.

Заповедность издавна практиковалась в семьях немецких и польских дворян западных окраин России. В 1909 г. в прибалтийских губерниях существовало 266 заповедных владений (Fideikommisse) общей площадью 921 100 десятин — 18 % от числа дворянских имений в этом крае и 27 % площади дворянских земель[46]. В других частях Европейской России заповедность до царствования Екатерины II была неизвестна. Стремясь добиться того, чтобы дворяне приносили пользу обществу и государству, а не жили бы праздно на доходы со своих имений, Петр I издал в 1714 г. указ, согласно которому земельная собственность должна была в полном объеме переходить по завещанию отца к одному из его сыновей, при отсутствии сыновей — к дочери, а при отсутствии прямых наследников — к наследникам по боковой линии. Закон 1714 г. ввел не заповедность, а только единонаследие, т. е. неделимость дворянских имений, поскольку владелец сохранял пожизненное право свободно распоряжаться своей недвижимостью. Так как этот закон противоречил русской традиции поровну делить имущество между сыновьями, нарушали его чаще, чем ему следовали, а всего через шестнадцать лет отменили совсем^{189}.