Миф о русском дворянстве

На практике дворяне-землевладельцы быстро утрачивали сословное сознание и обзаводились пониманием своих классовых интересов. Помещики относились к другим земельным собственникам, обладавшим достаточным состоянием и воспитанием, как к членам одного с ними класса, как к естественному пополнению губернских дворянских обществ. Этот рост классового сознания стал особенно заметен после 1905 г., когда крупные и средние дворяне-землевладельцы сплотились для защиты своих материальных интересов от угрозы со стороны крестьянства, интеллигенции и чиновничества. Владельцы значительных имений активнее откликались на политику, рожденную интересами их группы и основанную на классовом подходе, чем когда-либо — на проекты сословников, вдохновлявшихся идеалами уходящего общества. Как дворяне, распрощавшиеся со своими имениями, так и те, которые предпочли сохранить землю, куда успешнее приспособились к новой социальной и экономической реальности, чем признавали их лучшие друзья и защитники.

Они приспособились без помощи или ободрения со стороны государства, хотя именно действия государства закрыли дворянству возможность сохранить прежний образ жизни. В последние полстолетия существования старого режима отношения между дворянством и государством были куда более сложными, чем они изображались в советской историографической литературе, которая в своем крайнем варианте доходила до утверждений, что самодержавие оставалось «вплоть до его свержения орудием диктатуры одного класса, именно крепостнически-дворянско-помещечьего…»². При трех последних царях Россия являла собой классическую иллюстрацию справедливости наблюдения, сделанного Александром Гершенкроном и опровергающего только что процитированное мнение: «интересы государства — это нечто sui generis, и в отдельные периоды они не только так же важны, но бесконечно более важны, чем классовые интересы»³. Проводя в 1860-х гг. Великие реформы, а в последующие десятилетия — ускоренную индустриализацию страны, самодержавие служило прежде всего своим собственным интересам, и уж только во вторую интересам России, обеспечивая рост ее политического и военного могущества. Унизительное поражение в Крымской войне подчеркнуло быстро нараставшее бессилие России перед стремительно модернизирующимися странами Запада. Преследуя собственные цели, государство пожертвовало привилегиями и узкогрупповыми интересами дворянства, что ярче всего проявилось в освобождении крепостных и наделении их землей. Процесс преобразований, запущенный Великими реформами, практически до неузнаваемости изменил первое сословие. Это не входило в намерения самодержавия, но именно таким оказался результат курса, которому оно следовало начиная с царствования Александра II.

Аналогичным образом самодержавие отреагировало на революционную ситуацию 1905 г., вынужденно согласившись на установление квазипарламентского режима правления. Все было так же, как в случае реформ 1860-х гг., — государство намеревалось по возможности защищать интересы дворян-землевладельцев, но прежде всего отдавало приоритет защите своих собственных интересов. Сторонники привилегий ответили на Основные законы 1906 г. примерно так же, как некогда их отцы отреагировали на реформы 1860-х гг.

Хотя государство неуклонно проводило курс на экономическое развитие, по неизбежности сопровождавшееся социальными переменами, оно в 1880-х и 1890-х гг. положительно откликнулось на давление традиционалистов, потребовавших сохранения привилегий и сословных различий в целом, и прежде всего тех, которые затрагивали интересы дворянства. Этот кажущийся парадокс и порожденная им путаница в представлениях о направлении развития России были еще усугублены официальной риторикой, которая была в ходу при двух последних царях. Эта риторика лелеяла иллюзию, что роль дворянства в жизни России не изменилась, тогда как повседневная действительность российской общественной жизни свидетельствовала об обратном. Как объяснить это противоречие?