Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России

Хотя 72,6 % всех потомственных дворян империи проживали в Европейской России, есть основания предположить, что в составе дворян, занятых на государственной службе (по гражданской и военной части), 80–85 % были выходцами из пятидесяти европейских губерний, потому что подавляющее большинство чиновников и офицеров, служивших на Кавказе, в Средней Азии, в Сибири, на Дальнем Востоке и в европейской части страны, были уроженцами Европейской России. Умножив общее число дворян, служивших по гражданской и военной части в разные годы, на 80–85 % и разделив затем на 171–175 тыс. за 1857/58 г., 185–190 тыс. за 1863/64 г. и на 150 тыс. за 1897 г., мы получим следующие оценки процента взрослых потомственных дворян мужского пола, уроженцев Европейской России, участвовавших в государственной службе: 17–19 % в 1857/58 г. и 34–36 % в 1897 г. для гражданской службы; 8–9 % в 1863/64 г. и 7 % в 1897 г. для военной службы.

Нам известен процент землевладельцев среди чиновников по состоянию на 1853 г., и мы можем предположить этот показатель за 1902 г.; процент землевладельцев в четырех высших классах офицерского корпуса известен за 1903 г. (см. в главе 6 раздел «Дворянство и государственная служба»). Если отношение процента землевладельцев в четырех высших классах к проценту во всех четырнадцати классах было одинаковым для военной и гражданской службы, тогда примерно 8 % армейских и морских офицеров в 1903 г. являлись землевладельцами; для оценки числа офицеров в этом году мы экстраполировали данные за 1897 и 1900 гг. ^{503}Оценка 13–15 % для военных в 1864 г. получена из предположения, что в 1864 г. соотношение процента землевладельцев среди офицеров и среди чиновников было таким же, как и в 1902/03 г. Вполне вероятно, что не все наши предположения верны, но, во всяком случае, они сходны с теми, на которые опирался Зайончковский при оценке суммарной численности чиновников в 1903 г. К тому же они дают оценки реальной ситуации, пусть даже и грубые, но пригодные для дальнейшей работы.

Цифры, приведенные в разделе «Дворянство и государственная служба» (гл. 6), были получены умножением этих же процентных соотношений на общее число чиновников и офицеров в разные годы. При отсутствии нужных данных их получали методом интерполяции. Чтобы оценить общее число дворян-землевладельцев мужского пола, из имеющегося числа дворян-землевладельцев (см. Приложение В) мы вычли владевших поместьями женщин, т. е. уменьшили этот показатель на 15–20 %.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дворянство, самодержавие и революция

До великих реформ российское дворянство представляло собой привилегированное сословие, владевшее значительными земельными богатствами, занимавшее доминирующие позиции на службе государству и исключительное положение в обществе. Накануне революции 1917 г. первое сословие России было фактически немногим большим, чем правовая фикция, существующая только в Своде законов и в сознании традиционалистов. Лишенное привилегированного правового статуса, не отождествляемое более с определенными социальными ролями или образом жизни, дворянство перестало быть реальным фактором общественной жизни. Конечно, еще были дворяне, посвящавшие свою жизнь управлению имением или государственной службе, но редко кто совмещал то и другое. Более того, на каждого такого дворянина приходился другой, жизнь которого не была связана ни с землей, ни с государственной службой.

Распродав земли и перебравшись в города, где они стали профессиональными бюрократами либо освоили профессии, неизвестные их предкам или презираемые ими, подавляющее большинство первого сословия фактически перестало восприниматься как дворяне. Именно поэтому я не сделал в этой книге даже попытки дать картину того, как трудились и развлекались дворяне в последние полстолетия перед революцией, как проходил обычный день типичного российского дворянина или дворянки. В эпоху, предшествовавшую освобождению крепостных, можно было дать описание стиля жизни, профессии, воспитания, брачных ритуалов, бюджета и пр., характерных для дворян из различных слоев дворянского сословия. Но к началу двадцатого столетия такое описание стало бесполезным. Образ жизни дворян стал почти столь же разнообразным, как само российское общество. Они были офицерами, чиновниками, аграрными капиталистами, школьными учителями, врачами, философами, революционерами, журналистами, юристами, художниками, дельцами, учеными, инженерами, служащими и даже работниками физического труда.

Трансформацию, которую пережило дворянство в течение полустолетия после освобождения крепостных, стали условно называть «упадком дворянства», поскольку она сопровождалась резким сокращением абсолютного и относительного числа владеющих землей дворянских семей, а также совокупной площади принадлежавших им земель. Более того, этот «упадок» обычно рассматривали как нечто патологическое, как результат безнадежной отсталости и расточительности, обрекших дворянство на роль беспомощной жертвы экономических и социальных перемен.