Миф Линкольна

Он поднял голову и увидел, что «Сессна» уже находится на высоте примерно двух тысяч метров и пролетает прямо у них над головой.

Затем с самолета кто-то прыгнул.

Раскрылся парашют, и его владелец стал спиралью опускаться, приближаясь к ним. Малоун несколько раз в жизни прыгал с парашютом и потому сразу же понял, что этот человек неплохо владеет своим ремеслом – он умело направлял парашют в сторону лодки. Ему удалось опуститься в воду на расстоянии менее пятидесяти ярдов от них.

Коттон медленно подогнал лодку к нему.

Молодому человеку, взобравшемуся на борт, скорее всего, не было еще и тридцати. Взъерошенные светлые волосы. Приятное, чисто выбритое лицо, согретое широкой белозубой улыбкой. На нем был темный пуловер и джинсы, плотно облегавшие мускулистое тело.

– Водичка здесь холодная, – заметил молодой человек. – Спасибо, что подождали меня. Извините за опоздание.

Малоун указал в сторону самолета, удаляющегося на восток.

– На нем кто-то остался?

– Никого. Он летит на автопилоте. Но в нем совсем немного топлива, и через несколько минут он обязательно упадет и опустится где-нибудь на дно Балтийского моря.

– Вы довольно расточительны, скажу я вам.

Молодой человек пожал плечами.

– Тому типу, у которого я его украл, он был не нужен.

– Кто вы такой?

– О, извините, со мной такое иногда случается: я совершенно забываю о правилах этикета. – Он протянул Малоуну влажную руку. – Люк Дэниелс. Отряд «Магеллан».

Глава 2

Калуннборг, Дания

20.00

Хусепе Салазар ждал, когда его пленник придет в себя. Хотя пойманный был в полубессознательном состоянии, он прекрасно расслышал слова Хусепе: «Кончайте с этим».

Лежавший на пыльном каменном полу человек приподнял голову.

– Я не мог понять… все три дня… как вы можете быть таким жестоким… Ведь вы же верите в… Отца Небесного. Все считают вас верующим… религиозным человеком.

Хусепе, в отличие от своего собеседника, не видел в этом никакого противоречия.

– Пророки сталкивались с такими же, а то и с бо́льшими опасностями, нежели те, что угрожают мне сегодня. И тем не менее они никогда не уклонялись от исполнения того, что им предназначено судьбой.

– Ты говоришь истину, – сказал ему ангел.

Салазар поднял глаза. На расстоянии нескольких футов от него проплывало видение в широком белом одеянии, окутанное ослепительным, словно молния, светом.

– Отбрось сомнения, Хусепе. Никто из пророков не колебался, исполняя предначертанное.

Он знал, что его пленник не слышит ангела. Его не слышит никто, кроме самого Хусепе. Но человек на полу заметил, что взгляд Хусепе скользнул к задней стене камеры.

– На что вы смотрите?

– На прекрасное видение.

– Он не может постичь то, что нам известно.

Салазар взглянул на своего пленника.

– Кирк уже в моих руках.

Он еще не получил подтверждения тому, что произошло в Швеции, но его люди уже сообщили ему, что цель находится в поле их зрения. Наконец-то! Через три дня! И все это время его пленник лежал здесь, в камере, без еды и воды. Его бледное тело было покрыто ссадинами и синяками, губы потрескались, нос был сломан, глаза ввалились. Чтобы сделать мучения пленника совсем невыносимыми, в поле его зрения за решеткой поставили ведро с водой. Он его прекрасно видел, но достать не мог.

– Дави на него! – приказал ангел. – Он должен понимать, что мы не потерпим подобной дерзости. Люди, пославшие его, должны знать, что мы способны дать им отпор. Еще многое предстоит сделать, а они встали у нас на пути. Ты должен сломать его.

Хусепе всегда следовал советам ангела. А как могло быть иначе? Ведь ангел приходит от самого Отца Небесного. А этот пленник – шпион. Шпион, засланный врагом.

– Мы всегда очень сурово поступали со шпионами, – продолжил ангел. – Вначале их было очень много, и они сумели причинить большой вред. Они должны получить воздаяние за него.

– Но разве я не должен любить его? – спросил Хусепе у видения. – Он ведь тоже сын Божий.

– С кем… вы… разговариваете?

Хусепе Салазар повернулся к пленнику и задал ему свой обычный вопрос:

– На кого вы работаете?

И не получил ответа.

– Говорите!

Он почувствовал, что повысил голос. Весьма необычно для него. Салазар всегда говорил тихим и спокойным голосом, всегда старался сохранять внешнюю невозмутимость, умение поддерживать которую всегда усиленно развивал в себе. Он помнил слова отца: способность сохранять внешнюю благопристойность – давно утраченное искусство.

Ведро с водой стояло у его ног.