МИФ ХХ ВЕКА

В 643 году появилось лангобардское право короля Ротариса и создало большое число процветающих правовых школ с центром в Павии. Основные правовые законы более поздних союзов между городами Ломбардии и в Германии восходили к этому творению лангобардов. Франки, Алеманы и т.д. при своих перемещениях несли с собой и свои понятия о праве и вытесняли древнеримское право. Более поздние примеси в крови франков и баварцев снова способствовали появлению древнеримского права. "Великая" французская революция означала уничтожение германских составных частей и понимания права. С тех пор "Франция" получила еврейско-римское предопределение. Саксонское право создало Англию. Норманнское право послужило основой древнерусского государства. Германское право создало жизнь и обычаи в восточных поселениях рыцарского ордена, в дальнейшем - в Ганзе. Основной закон немецких городов сформировал муниципальную сущность даже на Украине. Любекское право знали и культивировали в Ревеле, Риге, Новгороде. Магдебургское право создало фундамент польского государства.

Оно было связывающим звеном, которое продолжало действовать в плане образования типа даже тогда, когда польское государство распалось в результате антиреформации и пошло навстречу своей гибели.

3

Право и политика. - Право и несправедливость как расовая проблема. - Формалистическая юстиция. - Бесчестная экономика без правовой идеи. - Защита расы как высший правовой принцип. - Сущность наказания за бесчестный проступок.

В течении столетий идет спор о том, следует ли ставить право выше политики или политику выше права, т.е. должна ли преобладать мораль или власть… Пока существовали поколения дела, власть всегда побеждала бесконечные принципы. Но если эпохой вместо формирующего закона управляло поколение сытых и эстетов, то боевым кличем было постоянно "народное право" и "нравственные принципы", за которыми, однако, чаще всего прячется не что иное, как великая трусость. Даже там, где этого не было (Кант), вопрос о праве и политике ставился неправильно. До сих пор оба понятия рассматривали как два существующих сами по себе почти абсолютных единства, а затем в зависимости от характера и темперамента давали свои оценки желательному соотношению между ними. Зато забыли, что они - право и политика - являлись не абсолютными сущностями, а только определенными действиями людей с определенными задатками. Обе идеи с точки зрения преобладания народного к стоящему над ними политикой и правом относятся к принципу, который должен управлять ими как с точки зрения внутригосударственных, так и внешнегосударственных отношений и, в зависимости от возможности применения на службе более высокому, вводится в структуру жизни.

Старый индийский правовой принцип из нордического доисторического времени гласит: "Право и несправедливость не ходят взад и вперед, говоря: вот мы. Справедливо то, что справедливым считают арийские мужчины". Это дает понять, что право так же мало представляет собой не связанную с кровью схему, как религия и искусство, что оно навеки связано с определенной кровью, с которой оно появляется и с которой оно уходит. Если теперь политика означает в лучшем смысле истинно государственную внешнюю безопасность с целью укрепления народности, то "право" нигде ей не противостоит, если оно понимается в правильном смысле как "наше право", где оно является служащим, а не правящим элементом внутри архитектурного целого народности. Как наши искусствоведы смотрели на Элладу только как на образец художественности, а не как на органичное образование, так и наши правоведы смотрят на Рим. Они тоже просмотрели тот факт, что римское право было порождением римского народа и не могло быть позаимствовано нами, потому что оно было соотнесено с другой высшей ценностью, отличной от нашей. Общественный и военный типаж Рима породил в качестве эквивалента чисто индивидуалистский основной закон. Pater familias, распоряжавшийся жизнью и смертью членов клана, является аналогом римской объективизации понятия собственности, выдвигаемой на первое место. В римском основном законе одновременно заключается канонизация индивидуалистского капитализма. Экономическая индивидуальная сущность становится высшей ценностью, которой позволено защищать свои "обоснованные интересы" почти всеми средствами, не задумываясь о том, не терпит ли ущерб честь народа при обосновании этого экономического понятия "я".