МИФ ХХ ВЕКА

"Разум "замечает" все вещи, - заявляет однажды Эккехарт, - но воля - это то, "что добивается всех вещей". "Там где разум бессилен. воля в свете и в силе веры взлетает выше. Тогда воля претендует на признание ее первенства. Это ее высочайшее достижение". С другой стороны, именно разум "различает, приводит в порядок и устанавливает" и затем признает, что есть еще нечто вышестоящее, признает настоящий взлет воли. "Здесь разум стоит выше воли". Воля свободна: "Бог не принуждает волю, он дает ей свободу, так что она не хочет ничего кроме того, что само есть Бог и свобода! Тогда и дух не может хотеть ничего другого кроме того, чего хочет Бог. Это не является его несвободой, это его собственный выбор"* Эккехарт приводит тогда слова Христа: он не хотел сделать нас рабами, а называл нас друзьями. "Потому что раб не знает, чего хочет его господин". Но этот новый и все время обновляемый акцент на идею свободы не всегда совпадает с опытом. На это люди жалуются. И вместе с ними Эккехарт: "Это и моя жалоба. Этот опыт представляет собой нечто такое высокое или также простое, что ты не сможешь купить его за геллер или за полпфеннига. Тебе нужно только иметь правильное стремление и свободную волю, и ты будешь его иметь. Это учение Канта о конфликте между идеей и опытом как в теоретическом, так и в практическом смысле. Одновременно Эккехарт насмехается над "некоторыми попами", которые "отмечены высокой похвалой и хотят стать крупными попами". Подобное делал также Кант по поводу школьных учителей, "философов" и "болтливости тысячелетий".

* Я не могу не принести здесь духовно родственное слово из Чхандогья упанишады: "Воистину, из врли (Крату) создан человек; какова его воля в этом мире, таким будет человек, когда он умрет: поэтому следует стремиться к доброй воле…"

Дух - его материал, жизнь - его тело, свет - его образ, его воля - истина, его "я" - бесконечность, он знает все, действует везде, создает все, молча, беззаботно: этот является моей душой (атман) во внутреннем сердце, меньше чем рисовое или пшеничное, или горчичное, или просяное зерно, или же ядро просяного зерна - этот является моей душой во внутреннем сердце, больше чем земля, больше чем воздушное пространство, больше чем небо, больше чем эти миры". - "Тот, кто действует везде, все знает, все схватывает, молча, беззаботно, тот есть моя душа во внутреннем сердце, этот есть Браман, к нему я войду отсюда - "Кому это представляется истиной, тот не сомневается. И так Чандилия говорил…"

Тот, кто не слышит в этих словах шума крыльев, о ком Гете сказал, что он за одно мгновение оставляет за собой вечность, тот не может почувствовать больше величия души. И в Брихадараниакаме унанишаде опьяненный радостью философ ноет:

Но кто познал себя в мыслях,
Как мог тот пожелать болезни телу?
Для кого безмерное загрязнение тела
Стало собственным пробуждением,
Того Создатель Мира знает как всесильного!
Вселенная принадлежит ему, потому что он сам - вселенная

Короче говоря, все, что душа может иметь, следует объединить в простое единство воли: и воля должна отвергнуть высшее благо, отказаться от него, невзирая ни на что! Исходя из этого, идея любви снова заняла свое истинное место с критикой познания в духовном труде Эккехарта. Она служит не восторженным фантазиям, не сладким чувствам или сексуально-психическому экстазу, куда её хорошо обдуманным гипнотизирующим методом определила Церковь, а стоит на службе у обладающей свободой творчества воли, властной в лучшем смысле слова. "У кого больше воли, у того больше любви", - говорит Эккехарт, что составляет достаточную противоположность учению католического духовенства и сегодня все более костенеющей протестантской Церкви, которые предпочли бы уничтожить собственную волю, чтобы поставить себе на службу лишенную сущности "любовь" раба. Насколько и здесь Эккехарт сознает свою единственную точку зрения, показывают слова: "В этом смысле любовь полностью погибает в воле". И затем следует открытая насмешка в адрес церковного учения о любви: "Но теперь есть еще и второе - возникновение и воздействие любви, что сильнее бросается в глаза, чем искренность, благоговение и праздник. Но честно говоря, самое лучшее - ни в коем случае! Потому что это происходит порой не от любви Бога, а только от простоты, равноценной тем самым томным чувствам…" Ирония более чем ясная. Но именно из любви, подчиненной свободной воле, пробуждается истинное понятие верности. Оно, по-видимому, не несет с собой такого большого количества ''чувств", "переживаний" и "восторга", как верность раба, если объединяется с сильной волей.