Миф. Греческие мифы в пересказе

Достаточно далеко, чтобы Кадм не услышал, кто-то из его людей втягивал воздух сквозь зубы с неприятным предвкушением, какое свойственно любому гонцу с плохими вестями. Человек этот был беотийцем и шептал своим спутникам, многозначительно качая головой, что Дракон Исмениос, Исменийский дракон, которого Кадм только что прикончил, священ для Ареса, бога войны. Более того, продолжал вестник, некоторые считают, что этот гад был аж сыном Ареса!

— Ничего путного из такого поступка не выйдет, — добавил он, цокая языком. — Богу сражений лучше не досаждать всякими выходками. Никак нет. И без разницы, кто у тебя дедушка.

Следует признать, что едва ли не самое обременительное испытание для героев и смертных того времени — их отношения с разными богами. Увертываться от ревностей и неприязней олимпийцев было делом мудреным. Выкажи чрезмерную верность и услужливость одному — рискуешь вызвать враждебность другого. Если ты нравишься Посейдону и Афине — как Кадм с Гармонией, например, — немала вероятность, что Гера, или Артемида, или Арес, или даже сам Зевс приложат все усилия, чтобы помешать и насолить тебе. И помоги небеса всякому, кто сдуру прибил кого-то из божественных любимцев. Никакие жертвоприношения и дары на свете не умилостивят обиженного бога, бога мстительного, бога, потерявшего лицо в чьих-то глазах.

Кадм, убив любимца Ареса, бесспорно, нажил врага в самом норовистом и безжалостном из всех богов[152]. Но он ничего об этом не знал, поскольку шепотки в рядах свиты не достигли его ушей. Он беспечно воскурил благовония и завершил жертвоприношение Афине, чувствуя, что все продолжает складываться в его пользу. Это чувство усилилось от Афининого мгновенного и благосклонного появления. Порадованная принесенной в жертву телкой, она скользнула вниз с облака душистого дыма, посланного Кадмом, и одарила своих смиренных верующих величественной улыбкой.

Зубы дракона

— Встань, сын Агенора, — сказала богиня, шагнув к простертому Кадму и поднимая его на ноги. — Твое жертвоприношение нам приятно. Следуй моим указаниям тщательно, и все будет славно. Вспаши плодородную равнину. Вспаши хорошенько. А затем посей рядами зубы дракона, которого ты сразил.

С этими словами она ступила обратно на облако и исчезла. Если бы Кадм не получил подтверждений от Гармонии и других, что они услышали от Афины в точности то же самое, он, возможно, счел бы, что ему это пригрезилось. Но божественные наставления суть божественные наставления, какими бы странными ни казались. Более того, Кадм начал сознавать, что чем они страннее, тем вероятнее божественны.

Первым делом он вырезал из каменного дуба плуг. Поскольку тягловых животных под рукой не оказалось, он впряг на все готовую команду своих самых преданных слуг. За этого харизматичного тирского царевича они бы жизнь положили, а потому для них таскать плуг — сущие пустяки. Стояла поздняя весна, и почва равнины оказалась вполне податливой, чтобы без чрезмерных для тирцев усилий распахать ее неглубокими, но ровными и отчетливыми бороздами.

Подготовив почву, Кадм древком копья принялся проминать ямки в дюйм-два глубиной. В каждую ямку он клал драконий зуб. Как все мы знаем, у человека тридцать два зуба. У водяных драконов зубы во много-много рядов, как у акул, и когда от непрестанного разгрызания человечьих костей передний ряд стачивается, на его место выдвигается следующий. Итого Кадм посадил пятьсот двенадцать зубов. Завершив работу, он встал и оглядел поле.

Над равниной, зацепив вершины гряд и раздув мелкую пудру почвы, промчался легкий ветерок. Закружили пыльные вихри. Низошла полная тишина.

Почва в одной гряде шевельнулась — Гармония заметила это первой. Она показала рукой, и все взгляды устремились туда. Над наблюдавшей толпой вознеслись охи и сдавленные крики. Сквозь землю пробивался наконечник копья, вот уж и шлем показался, за ним плечи, грудная пластина, кожаные поножи… пока не возник целый, полностью вооруженный воин, неукротимый и свирепый, затопал ногами. Следом еще один, и еще, пока все поле не покрылось вояками, ряд за рядом маршировавшими на месте. Лязг и грохот их доспехов, бряцанье и стук пряжек, ремней и сапог, звон и шлеп металла и кожи кирас, поножей и щитов, мерный рык и боевые кличи слились в единый ужасающий грохот, наполнивший наблюдателей страхом.

Всех, кроме Кадма: тот смело выступил вперед и вскинул руку.

— Спарты! — вскричал он, дав им прозвище, которое означает «посеянные люди». — Мои спарты! Я царевич Кадм, ваш военачальник. Вольно.

Возможно, потому, что они родились из зубов дракона, вырванных из челюстей твари, священной для бога войны, эти солдаты сразу преисполнились невероятной воинственности. В ответ на приказ Кадма они попросту загремели и застучали щитами и копьями.

— Молчать! — заорал Кадм.