Midas is king and he holds me so tight (ЛП)

– С нами ярость, – несмешно пошутила она и вздохнула, потому что Роберт выглядел потерянным, как всегда в таких случаях.

Она и не думала, что получит складную речь, которую хотела, о том, как он был неправ, и как этого никогда не повторится. Если уж на то пошло, она была так же виновата, как и он, пусть он не мог этого знать.

– Какая она была, твоя Лианна? – спросила она вместо того. Она не называла ее имени… что ж, она не была уверена, что вообще когда-либо называла это имя.

Он напрягся, и она ждала его гнева, но он не пришел, как будто дождь потушил его. Вместо этого он ответил:

– Дикая. Настоящая северянка. Говорила, что думала, и плевала на последствия. Никто не мог ей ни в чем отказать. Верхом скакала, как ветер. Когда я впервые увидел ее верхом, я принял ее за сквайра Неда. Я никого не желал так, как ее, и она была моей… могла быть. Мы должны были пожениться. Она… Она всегда была вежливой, она понимала манеры, но… Она не желала этого брака.

– Из-за твоего блуда.

На это он горько рассмеялся.

– Да, хотя я… Что ж, раз я не мог получить ее, у меня были другие. Я думал, что со временем, она бы… – он говорил совсем как маленький мальчик, когда вдруг замолчал, хотя Джейми всегда знала его мужчиной.

– Может быть она полюбила бы тебя,– предположила она. – У вас было бы время, в Штормовом Пределе.

– Может быть, – согласился он.

– Когда ты смотришь на Мариам, ты притворяешься, что это дочь Лианны? – слова вырвались прежде, чем она успела их остановить, спрятать, назад, глубоко внутри, где мог увидеть только ее брат, и даже он никогда на самом деле не видел.

По его лицу пробежал шок.

– Нет, – твердо сказал он. – Нет. Ты ее мать, это очевидно. У нее твой нос, твой смех.

– Ей всего два года, – фыркнула Джейми.

– Я слышал ее смех, – настаивал он, а потом замолчал. – Я никогда не слышал смеха Лианны. Мы с ней никогда…

Повисла тишина, и только дождь шумел, и река ревела рядом.

– Я хочу, чтобы у нас были дети. Я хочу, чтобы у нас был сын, – твердо сказала ему Джейми. – Мне плевать на бастардов, но ты не можешь… Когда я рядом, ты не смеешь быть с высокородной леди. Я не потерплю. Я не позволю. Люди будут говорить. Они уже говорят.

– Мне следовало быть с тобой, когда ты его потеряла, – сказал он, после секунды молчания.

Джейми дернулась, как от удара. Они не говорили о младенце.

– Ты был в Штормовом Пределе. Тут ничего нельзя было сделать.

– Я не был с тобой и когда родилась Мариам.

– Она ведь не твой наследник…

– Я должен был быть там, – сердито повторил он. – Она мой ребенок. Я… У меня есть девочка в Долине. Мия. Ей, должно быть, уже семь. Я навещал ее раньше. Я был… Я был рад видеть ее, когда она родилась. Бастард или нет, она от моей крови, а нас, Баратеонов, немного осталось.

– Когда мы вернемся в столицу, – сказала Джейми. – Можешь привести ее ко двору, если хочешь. Я не стану протестовать.

Он любил эту девочку, подумала она, бастарда, зачатого с простолюдинкой. Он любил ее, как и свою родную дочь. Может быть он не любил их обеих так сильно, как нужно, но тем не менее любил.

Он уставился на нее. Дождь ослаб до совсем легкого.

– Ты не станешь…

– Это было задолго до нашей свадьбы, – признала Джейми. – И это всего одна девочка. Мия Уотерс, так ее должны называть, но…

И он поцеловал ее, почти нежно, и они стояли так некоторое время, пока она не задрожала, и они поскакали назад к своим людям. Ничего не было прощено, но той ночью Джейми ждала его в своем шатре.

“Ты трахаешь его, чтобы искупить свой грех”– прошипел Серион в ее голове, но она не обратила внимания на его голос, как игнорировала его самого с их самого отъезда из Хайгардена. Он не казался расстроенным, возможно все еще радовался, что наконец поимел ее, после долгого перерыва.

Она полагала, что Серион счел это началом конца. Что она навсегда отвратилась от Роберта, что теперь постоянно будет пускать его в свою постель. И что особенно пугало ее – она легко могла это сделать. Почему только Роберт может спать, с кем пожелает? Почему она должна все время играть роль верной долгу жены? Разве она не заслужила удовольствий в своей жизни, какими бы пустыми они не были?

Но потом она посмотрела на него при свете дня, на то, как отличалось его отношение к детям, с любовной гордостью, от отношения к жене, с нетерпеливым раздражением, и в этом она не находила удовольствия. Мужчина, которым он был наедине с ней, не был таким мужчиной с другими. Мужчина, который целовал ее и говорил, как он ее любит, который всегда старался подарить ей удовольствие, был тем самым мужчиной, что помог Клигану и Лорху убить Элию и ее детей. Ее подругу.

Конечно, если бы Элия знала, что у Джейми была привычка спать с ее братом, она скорее всего испытала бы отвращение. Но Джейми смирилась уже с этим, что люди считали ее такой, какой она на самом деле не была. Потому что, если честно, она не думала, что была лучше, чем ее брат. Если бы она родилась мужчиной, она не была уверена, что и тогда отец не манипулировал бы ей, пусть даже в ее руках был бы меч, а не юбки.