Мичуринский проспект (СИ)

Любые мои попытки принять участие в обустройстве собственной судьбы пресекались на корню.

-- Пап, я хочу учиться на психолога.

-- Ты не найдешь себе работу.

-- Пап, я хочу пойти на актера.

-- У актеров свои дети.

Мама была всецело на стороне отца. Она разделяла его желание дать мне образование, которые бы позволило её сыну не помереть с голоду, иметь возможность в меру воровать, ходить каждое утро в какую-нибудь контору, которую он ненавидит, и довольствоваться в жизни телевизором и поездками на дачу. Она в отличие от отца, хоть как-то аргументировала свою позицию, убеждая меня в том, что у меня нет даже зачатка мозгов.

-- Мам, я хочу учиться на математика.

-- Денис, ты не сможешь. Это так трудно. У меня на экономическом была математика. Я знаю, о чем говорю.

Было бы странно, если бы в семье бухгалтера и чекиста не думали о боге и церкви. В старших классах школы, когда я увлекся панк-роком и даже сколотил свою группу, родители не знали, что со мной делать.

Отец окончательно потерял всякое терпение к моим причудам, когда я учился классе в десятом -- я не хотел становиться силовиком, а ему было все равно кем я стану, просто никуда кроме этой организации, он меня не мог пристроить. Он хотел принять участие в моей судьбе после окончания школы, и воспринимал это участие как священную обязанность. К исполнению долга он подошел как фанатик -- топорно, с огромным рвением и оправдывая любые средства.

Средством послужил друг семьи, бизнесмен средней руки, который потеряв сына стал много пить, а потом и вовсе ударился в религию. Его вера стояла на прочном фундаменте пережитой трагедии и нежеланием познавать мир, хоть как-то развиваться или хотя бы иногда заставлять свой мозг работать. Ясное дело, библии он не читал, единственной прочитанной им книгой были предсказания бабки Ванги. Сознание дяди Бори (так его звали) поразила напасть даже хуже той, что предлагает РПЦ, понятный единственному своему носителю православный анимизм. С похмелья ему часто чудились бесы, и ему не составляло никакого труда поверить в их существование.

Вера в субстанции присутствующие лишь в трансцендентной плоскости, не могла не привести к вере в сверхспособности простых людей. И если вера твоя прикреплена определенным материальным достатком, то человек со сверхспособностями непременно появится в твоей жизни и окажет на нее влияние.

В жизни дяди Бори таким человеком стал отец Федор. Порой кто-то из его окружения, знакомых и клиентов, задавался вопросом почему Федора называют отцом, но, не найдя никакого логического объяснения оставляли это обстоятельство на веру. Отец Федор не был ни монахом, ни священником. Занимался он тем, что по благословению какого-то схимника с Западной Украины лечил своих клиентов травами, и, конечно, ставил диагнозы. Схимника же тоже никто никогда не видел.

Дядя Боря привез меня на своем, еще не совсем старом, мерседесе в забитый припаркованными иномарками двор. Мы зашли в серый подъезд типовой сталинки, и поднялись на лестничный пролет второго этажа и позвонили в квартиру. Очень скоро открылась тяжелая и дорогая дверь и грузный, похожий на медведя, отец Федор пригласил нас войти. Он три раза, по-христиански, поцеловал дядю Борю. А мне даже руки не подал. Сразу начал говорить:

-- Я знал, что ты придешь.

-- Откуда?

-- Мне сказал о твоем приходе мой духовный наставник.

-- А он откуда знал?

-- Я не знаю, неисповедимы пути господни. Он многое про тебя рассказал, и про твою болезнь. Что тебя беспокоит?

-- Руки у меня облазят... Врачи говорят -- то ли дерматит, то ли экзема.

-- Пойдем со мной.

Мы поднялись по маленькой, трехступенчатой лестнице в большой и светлый зал. В таких больших комнатах я до этого никогда еще не бывал в жизни. Возможно отсутствие мебели влияло на восприятие пространства, но не смотря на очевидный обман зрения, я понимал, что и с мебелью места внутри очень много. Отец Федор поднес мою красную ладонь к большому овальному зеркалу. И поднял горящую свечу между моей рукой и её отражением. Несколько минут он глядел то на мою кисть, то на её проекцию. Потом сказал:

-- Это не экзема. И не дерматит.

-- А что это?

-- В тебе бесы.

-- И как их лечить?

-- Постом и молитвой. Вот ты приехал ко мне с плеером. Ты слушаешь греховную музыку, сатанинскую музыку. А сегодня большой церковный праздник. Тебе нужно измениться, бросить эту музыку, чтить отца и мать. И только тогда господь избавит тебя от болезни. И ждет тебя великая судьба.

-- И что все проблемы от музыки?

-- Нет, все проблемы не только от музыки.

Он говорил много и не особенно связно, я мало чего мог понять. Он не взялся меня лечить, не взял денег, который мне дала с собой мать. И когда я вышел из его квартиры, мне хотелось плакать. Я решил для себя, что пойду по стопам отца и брошу слушать и играть бесовскую музыку.