Мичман Хорнблауэр

Поручни трапа были сплетены из красных и желтых веревок – взбираясь вверх с пистолетом в одной руке и саблей в другой, Хорнблауэр успел обратить внимание на такую мелочь. Всего один шаг, и голова оказалась на уровне палубы. На крошечном полуюте сгрудилось более десятка людей, но двое из них были убиты, один стонал, прислонившись спиной к леерному ограждению, двое стояли у руля. Остальные глядели через ограждение на команду ялика. Хорнблауэр был все в том же исступлении. Последние две или три ступеньки он перемахнул одним прыжком и с безумным криком бросился на испанцев. Его пистолет выстрелил как бы помимо его воли, но лицо стоявшего в ярде испанца превратилось в кровавую маску. Хорнблауэр бросил пистолет и выхватил второй. Он нащупал пальцем курок и в то же время с грохотом обрушил свою саблю на шпагу следующего испанца – тот попытался оказать сопротивление. Хорнблауэр разил и разил саблей, словно безумный. Джексон был рядом: он тоже хрипло кричал и рубил саблей направо и налево.

– Бей их! Бей! – кричал Джексон.

Хорнблауэр видел, что Джексон обрушил свою саблю на голову беззащитного рулевого. Рубясь со стоящим перед ним испанцем, он краем глаза заметил сбоку еще одну шпагу, но его спас пистолет: он машинально спустил курок. Рядом выстрелил другой пистолет, видимо – Олдройда, и бой был окончен. Как испанцы так оплошали, что дали захватить себя врасплох, Хорнблауэр так никогда и не понял. Может, они не знали, что человек в каюте ранен и полагали, что он охраняет этот путь, может, им в голову не приходило, что трое могут напасть на десятерых, может они не заметили, что эти трое проделали опасный путь по линю, может быть, и скорее всего, в горячке битвы они просто потеряли головы ведь с того момента как ялик зацепился за корму, до того, как полуют был очищен, прошло всего несколько минут. Два-три испанца сбежали по трапу с полуюта и дальше по мостику между двумя рядами гребцов. Один из них зацепился за ограждение и жестом показал, что сдается. Но Джексон уже схватил его рукой за горло. Джексон был силен неимоверно – он перегнул испанца через перила, другой рукой ухватил его за ноги и перекинул через борт. Испанец с криком упал раньше, чем Хорнблауэр успел вмешаться. Палуба полуюта была полна корчившимися в предсмертных судорогах людьми, словно дно лодки бьющейся рыбой. Один из испанцев, когда Джексон и Олдройд ухватили его, упал на колени. Они подняли его и перекинули через борт.

– Прекратить! – сказал Хорнблауэр, и они с неохотой втащили его обратно и грохнули на окровавленные доски.

Джексон и Олдройд были как пьяные, они покачивались и хрипло дышали, глядя перед собой остекленевшими глазами. Хорнблауэр сам только что вышел из этого припадка. Он шагнул к уступу полуюта и вытер заливавший глаза пот, пытаясь одновременно стереть багровый туман, застилавший ему глаза. Впереди, на полубаке, собрались уцелевшие испанцы: когда Хорнблауэр двинулся в их сторону, один выстрелил, но пуля пролетела мимо. Внизу гребцы по-прежнему мерно двигались взад-вперед, их взлохмаченные головы и нагие тела качались в такт веслам, в такт словам надсмотрщика. Тот все еще стоял на мостике (остальные испанцы сгрудились за ним) и считал: «seis, siete, ocho».

– Прекратить! – заорал Хорнблауэр.

Он прошел к правому борту на глазах у гребцов этой стороны, поднял руку и снова крикнул. Одно или два заросших лица повернулось к нему, но весла продолжали двигаться.

– Uno, doce, tres, – считал надсмотрщик.

Джексон появился рядом с Хорнблауэром и навел пистолет на голову ближайшего гребца.

– Отставить, – раздраженно сказал Хорнблауэр. Его уже тошнило от убийств. – Найдите мои пистолеты и перезарядите их.

Он стоял на верхней ступеньке трапа, как во сне – как в кошмаре. Галерные рабы продолжали налегать на весла; более десятка врагов по-прежнему толпились возле полубака в тридцати ярдах от него; позади стонали, расставаясь с жизнью, раненые испанцы. Новый призыв к гребцам тоже не возымел никакого действия. Олдройд был самым хладнокровным из всех или раньше других пришел в себя.

– Я спущу их флаг, сэр? – спросил он. Хорнблауэр очнулся. На флагштоке над гакабортом колыхалось желто-красное знамя.

– Да, спустите немедленно, – сказал Хорнблауэр. Теперь сознание его прояснилось, и горизонт его не ограничивался узкими бортами галеры. Хорнблауэр посмотрел вокруг на синее, синее море. Вот торговые суда, за ними «Неустанный». Сзади белый след галеры: изогнутый след. До этого Хорнблауэр не осознавал, что не взял под контроль руль, и последние три минуты галера идет по морю неуправляемой.