Мичман Изи

— Верно, — ответил Гаскойн, — но когда на корабле случается пожар в угольной яме, этой меры недостаточно.

— Во всяком случае, вреда не будет. Давай возьмём несколько гамаков с одеялами и предложим их использовать. По крайней мере, мы покажем своё усердие.

— Только я думаю, — сказал Гаскойн, — вряд ли поблагодарят нас за усердие те, чьи одеяла мы заберём.

Мичманы захватили с собой четверых матросов, с их помощью набрали груду гамаков с матрасами и одеялами — их не надо было мочить, поскольку вся верхняя палуба была залита водой. Держа в руках груду одеял, Джек и Гаскойн в сопровождении матросов спустились к угольной яме, где капитан Вилсон распоряжался тушением пожара.

— Отлично, Изи! Отлично, Гаскойн! — сказал капитан. — Бросьте их на уголь и умните ногами поплотнее. — Бушлаты матросов и плащ капитана уже были использованы для этой цели.

Тихоня кликнул других мичманов, и они отправились за новым запасом одеял, но те уже не понадобились — огонь начал угасать. Однако опасность не была окончательно устранена, ибо носовые погреба были затоплены. Пока шла борьба с огнём, продолжавшаяся, вероятно, не более четверти часа, волны хлестали через планшир, смывая за борт раненых, которых не успели снести вниз. Когда миновала опасность от пожара и людей созвали на палубу, то оказалось, что недоставало трёх офицеров и сорока семи матросов, пострадавших при катастрофе, — семеро из них умерли, многие уже находились в лазарете, а некоторые всё ещё лежали на палубе.

Никто, пожалуй, не был так деятелен при спасении судна, как капеллан Хокинс. Он был повсюду, участвовал вместе с капитаном Вилсоном в тушении пожара, воодушевляя людей и показывая им пример отваги, и когда он и Мести поднялись на ют, оба одинаково чёрные, капеллан сел и стал в отчаянии ломать руки.

— Боже, прости меня, грешного, — сказал он. — Помилуй, Боже!

— За что, сэр? — спросил Джек. — Кажется, вам нечего стыдиться и не за что упрекать себя, напротив, вы сделали всё, что возможно.

— Нет, мистер Изи. Я взываю о прощении за то, что ругался и сыпал проклятиями, подбадривая людей, — кто бы другой, а то я, капеллан! Видно, бес меня попутал.

И верно, капеллан Хокинс изрядно сквернословил во время работы, но тогда он подменял шканцевого офицера, и его находчивость и храбрость оказались очень полезными для спасения судна.

— Ничего подобного, сэр, — сказал Джек, которому хотелось облегчить капеллану муки совести, — правда, я был там не всё время, но когда я находился рядом, я слышал только, как вы повторяли «благослови вас Господь, ребята, вы молодцы» и так далее. Какие же это проклятия?

— Я на самом деле так говорил, мистер Изи, вы уверены? А у меня осталось впечатление, что я сыпал проклятиями, ибо некоторые из матросов заслуживали… нет, что я говорю, все они были героями. Так я на самом деле только благословлял их и ничего больше?

— Да, сэр, — поддержал Джека Мести, понявший, куда он клонит. — Ничего больше вы не говорили, а только: благослови вас Боже, капитан Вилсон! Да поможет вам Бог, ребята! Бог с вами, молодцы! Так и сыпали благословениями и мокрыми одеялами на уголь.

— То же и я говорю, — сказал Джек.

— Как хорошо, мистер Изи, вы просто сняли камень с моей души. А я боялся, что дело было хуже.

Дело действительно было совсем иначе, ибо капеллан ругался, как боцман. Но поскольку Джек и Мести обратили его сквернословие в Божье славословие, бедняга с лёгкой душой отпустил себе грехи и, пожав руку Джеку, пригласил его в кают-компанию для младших офицеров пропустить по стаканчику горячего грогу. Не забыл он и Мести, которому поднёс у двери каюты добрую порцию напитка, чему Джек не стал препятствовать, так как у мичманов ром давно уже вышел после такого дождливого дня. Но не успели они выпить по третьему стаканчику, как Джека и мистера Хокинса вызвали к капитану, пожелавшему видеть их по неотложному делу.

Они поднялись на палубу, где нашли капитана на шканцах в окружении других офицеров.

— Мистер Изи, — сказал капитан Вилсон, — я послал за вами, мистером Хокинсом и мистером Гаскойном, чтобы поблагодарить вас всех вместе от имени команды за ваши труды и мужество при спасении корабля!

Мистер Хокинс поклонился, Гаскойн не сказал ни слова, но подумал, что отпуск ему теперь обеспечен, когда они прибудут на Мальту, а Джек почувствовал зуд красноречия и начал что-то нести о том, что в минуту опасности они все как один равны, даже на борту военного корабля, и готовы к тому, чтобы…

— Ни в коем случае, мистер Изи, — прервал его капитан. — Даже наоборот, опасность выявляет, кто на что способен, и офицер, проявивший больше мужества и находчивости, имеет право на отличие перед другими.