Мичман Изи

— Я видел это лицо раньше, но где, не могу припомнить. Ты знаешь, Джек, какая у меня память на лица, и я уверен, что видел его где-то.

— Мне его лицо не кажется знакомым, — отвечал наш герой, — но я действительно не встречал никого с такой памятью на лица, как у тебя.

Затем разговор между ними прекратился, и Джек некоторое время прислушивался к тому, что говорили губернатор и капитан Уильсон, так как остальные гости ушли. Вдруг Гаскойн, сидевший в глубокой задумчивости после своего замечания о приезжем, вскочил.

— Знаю, кто это такой! — воскликнул он.

— Кто такой? — спросил капитан Уильсон.

— Этот сицилийский офицер. Я бы поклялся, что видел его раньше!

— Дон Матиас.

— Нет, сэр Томас, он вовсе не дон Матиас! Он тот самый дон Сильвио, который собирался убить дона Ребьеру, когда мы явились на помощь и спасли его.

— А ведь, пожалуй, ты прав, Гаскойн, — подтвердил Изи.

— Наверное прав, — отвечал Гаскойн, — я никогда не ошибаюсь в подобных случаях.

— Передайте мне те письма, Изи, — сказал губернатор, — посмотрим, что там о нем сказано. Вот — дон Матиас де Алайерес. Не ошиблись ли вы, Гаскойн? Вы выступаете с очень серьезным обвинением против этого молодого человека.

— Пусть у меня отнимут офицерский патент, если это не дон Сильвио, сэр Томас. Притом же я заметил, как изменилось его лицо, когда он узнал, что Изи и я явились на помощь дону Ребьере. Обратил ты внимание, Изи, что после этого он не говорил почти ни слова?

— Это правда, — сказал Изи.

— Хорошо, мы расследуем это, — заметил губернатор, — если так, то значит рекомендательное письмо подложное.

После того все разошлись, а на другое утро, когда Джек и Изи, ночевавшие у губернатора, толковали о своих подозрениях, пришли письма из Палермо. Они были написаны в ответ на письмо Джека с Мальты: несколько слов от дона Ребьеры; записочка от Агнесы и обширное послание от дона Филиппа, который сообщал ему, что все здоровы и по-прежнему расположены в нему; что Агнеса откровенно сообщила отцу и матери обих взаимной привязанности; что они дали свое согласие, а затем взяли его обратно, так как отец Томазо, их духовник, и слышать не хочет о браке Агнесы с еретиком; что при всем том они, дон Филипп и его брат, рассчитывают преодолеть это препятствие, так как не хотят, чтобы их сестра и Джек были несчастны из-за такого пустяка. Последняя часть письма содержала не менее важное известие о том, что дон Сильвио еще раз покушался на жизнь их отца и успел бы в своем намерении, если б отец Томазо не бросился между ними. Дон Сильвио в бешенстве даже нанес удар отцу Томазо и ранил его, впрочем, не опасно. Ввиду этого всякое снисхождение по отношению к нему признано излишним, и власти разыскивают его, чтобы привлечь к ответственности за покушение на убийство. Но до сих пор поиски остаются тщетными; предполагают, что он бежал в Мальту.

Таково было содержание письма, которое Изи передал за завтраком губернатору и капитану Уильсону.

— Отлично, мы расследуем все это, — сказалсэр Томас, уже начавший наводить справки.

Джек и Гаскойн едва дождались конца завтрака, а затем исчезли; спустя несколько минут капитана Уильсон встал, собираясь на фрегат, и послал за ними, но их не могли найти.

— Я понимаю в чем дело, Уильсон, — сказал губернатор, — предоставьте это мне.

Тем временем наши двое мичманов надели шляпы в отправились на площадку батареи, где их никто не мог потревожить.

— Ну, Гаскойн, — сказал Джек, — ты догадываешься, что я намерен предпринять? Я должен застрелить этого негодяя нынче же утром и для этого-то и позвал тебя сюда.

— Не совсем так, Изи, застрелить его должен я, а не ты; он принадлежит мне, потому что я его нашел.

— Мы обсудим этот пункт, — возразил Джек. — Он покушался на жизнь моего нареченного тестя; следовательно, у меня больше прав на него.

— Извини, Джек, он мой, потому что я открыл его. Представь себе, что человек, опередив другого на несколько ярдов, находит кошелек, — разве другой имеет на него право? Я нашел его, а не ты.

— Это верно, Гаскойн; но представь себе, что найденный тобою кошелек мой, — в таком случае я имею право на него, хотя нашел его ты. Этот молодец мой по праву, а не твой.

— Но я сделаю еще замечание и очень важное: он родственник Агнесы, и если его кровь будет на твоих руках, то, хотя бы он вполне заслуживал своей участи, это послужит неодолимым препятствием вашему браку, — подумай об этом.

Джек задумался.

— А кроме того прими в соображение, что ты окажешь мне величайшее одолжение.

— Действительно величайшее, какое я мог бы сделать, — отвечал Джек. — Ты будешь обязан мне по гроб жизни.

Моряки, отправляясь за призами, всегда высчитывают каждый свою долю прежде еще, чем дан хоть один выстрел. Наши мичманы поступали в данном случае точно так же.

Уступив Гаскойну, Джек отправился в гостиницу, где стоял дон Сильвио и, послав ему карточку, пошел вслед за служителем. Последний, поднявшись по лестнице, отворил дверь и передал карточку.

— Хорошо, — сказал дон Сильвио, — попросите войти.