Мичман Болито

Старки, не отрываясь, смотрел через трубу на ближайшую гряду бурунов. Позволив кораблю увалиться еще немного под ветер, он направил его бушприт и сужающийся к концу утлегарь прямо на линию безумолчно шумящего прибоя.

— Не беспокойтесь, — бросил через плечо Старки, — дам знать, если что.

Болито наощупь спустился по темному трапу и вошел в крошечную, размером со шкаф, каюту. Хоуп лежал на койке. Когда Болито склонился над ним, глаза лейтенанта оживились.

— Я слышал, четвертый лейтенант нездоров? — лицо раненого было серым, как пепел. — Проклятье, почему он промедлил с атакой? — Его речь была сбивчивой. — Мое плечо. Боже, они отнимут мне руку, когда мы вернемся на корабль. — Боль и отчаяние, похоже, заставили его собраться. — Вы справляетесь?

— У нас есть хороший помощник штурмана, сэр, — Болито заставил себя улыбнуться. — А мы с мистером Дансером стараемся изображать из себя ветеранов.

В душную каюту проник глухой гром еще одного выстрела, и Болито вздрогнул, когда ядро с шумом упало рядом с бортом. Слишком близко.

— Вы не можете сражаться с фрегатом! — выдохнул Хоуп.

— А вы предлагаете мне спустить флаг, сэр?

— Нет! — Лейтенант закрыл глаза и застонал от боли. — Я не знаю. Знаю только, что должен помогать вам. Делать что-нибудь, а не …

Болито с новым чувством наблюдал за его отчаянием. Хоуп, пятый лейтенант, был ближе к нему, чем прочие офицеры. Он скрывал симпатию, которую испытывал к состоящим под его командой мичманам, под личиной жесткости, иногда даже выглядевшей как жестокость. Но его постоянное пребывание в среде мичманов делало эту непривлекательную сторону его натуры необходимой, даже полезной. Как неоднократно он говаривал, «корабль нуждается в офицерах, а не в детях». И вот теперь сам лежит здесь, раненый и беспомощный.

— По возможности, я буду обращаться к вам за советом, сэр, — негромко сказал Болито.

С запятнанной кровью койки поднялась рука и сжала ладонь мичмана.

— Спасибо. — Хоуп едва мог сфокусировать взгляд. — Да пребудет с вами Господь!

— Эй, внизу! — раздался голос Дансера. — Фрегат выдвигает орудия правого борта!

— Иду!

Болито устремился к трапу. Он думал о Хоупе, обо всех них.

За считанные минуты, которые он провел внизу, солнце успело залить ярким светом берег и покрытое бесконечной чередой бурунов море.

— Ветер зашел немного в корму! Совсем чуть-чуть. Однако фрегат, как кажется, догоняет нас!

Болито взял у матроса подзорную трубу и пристроил ее на коечную сетку. Фрегат находился не далее чем в миле с левого траверза, его паруса были туго выбраны, а орудия батареи правого борта торчали над полоской пены, словно черные зубы. Ричард заметил, что очертания фрегата стали немного меняться — он принял немного круче к ветру. Солнечный свет ярко освещал орудия и блестел в линзах подзорных труб, а на грот-мачте развевался большой черный флаг. Можно было даже различить название фрегата, выведенное потрепанным в бурях орнаментом на носу: «Пегасо». Возможно это настоящее его имя, под которым он ходил в составе испанского флота.

— Они открыли огонь!

Череда ярких оранжевых язычков вырвалась из портов фрегата, и выпущенные нестройным залпом ядра упали за кормой «Сэндпайпера», хотя некоторые пронеслись у него над ютом.

— Изменить курс, мистер Старки, — сказал Болито. — Два градуса к ветру, если возможно.

Спарки открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Он заметил едва выступающие из воды скалы справа по борту. Достаточно далеко, но это означало, что они попались в ловушку. Запутались среди рифов, как муха в паутине.

— К брасам! Выбирай, ребята! — это пришел на помощь Дансер. — Тяни!

Каждая снасть и каждый парус стонали и скрипели от напряжения, пока нос не повернулся, взяв направление на другой участок суши.

Раздался еще один разрозненный залп; не причинив вреда, ядра упали за кормой, вызвав тем восторженное ура вахтенного матроса, не подозревающего, в каком опасном положении они оказались.

— Найди лучшего канонира, Мартин! Скорее! — закричал Болито.

— Курс зюйд-зюйд-вест, сэр! — в голосе рулевого слышалось напряжение.

— Отлично.

Старки изумленно повернулся навстречу седому моряку в залатанных брюках и с повязкой на лбу из разорванной рубашки.

— Тэйлор, сэр.

— Хорошо, Тэйлор, — сказал Болито. — Отбери самых лучших людей в два расчета, и займись крайними с кормы шестифунтовками правого борта.

Тэйлор заморгал, глядя на мичмана. Скорее всего, ему показалось, что Болито спятил. Если уж на то пошло, то враг-то с другой стороны.

Болито говорил быстро, он не думал ни о чем, кроме фрегата и положения «Сэндпайпера» по отношению к нему. Ричард старался вспомнить все, что вкладывали или вбивали в его голову, начиная с двенадцати лет.

— Зарядить книппелями. Знаю, что это опасно. Но я хочу, чтобы вы по моей команде влепили их в нос фрегату.

Тэйлор спокойно кивнул.

— Есть, сэр. — Он покачал запачканным в смолу пальцем. — До меня дошло, что вы затеяли, сэр.

Он не спеша ушел, выкрикивая на ходу имена, и принялся обследовать орудия на юте.

Болито посмотрел Старки прямо в глаза.