Мятежный дом

— Боя, если это шантаж — то дешевый и самого дрянного толка. А если нет… я тебя немного успел узнать и почему-то думаю, что это всё-таки твоя не всегда уместная прямота… то ты должен знать, что за укрывательство можно привлечь только того, кто знает точно, что укрывает беглого преступника. И пока этот преступник не начинает прыгать, как мартышка и выкрикивать свое имя, никто не может доказать, что люди, имевшие с ним дело, определенно знали, кто он такой. Собственно, я удивлен тем, что тебе до сих пор никто не объяснил этого нюанса.

— Мне никто ничего не говорил, — срываясь от гнева на хриплый шепот, Дик взял с бортика полотенце. — И вы тоже, между прочим.

— Значит, я осёл, — благодушно признал Ройе. — Хотя как это тебе никто не сказал, я удивляюсь… Ладно, Тор и Дельгадо — может, они уже слишком привыкли жить вне закона. Но Бадрис… Но Торвальдов тестюшка…

— Я думал, такой человек знает, что делает. И готов рисковать собой если не ради меня, то ради своих кораблей…

— Рисковать! — Ройе расхохотался. — Если ты при свидетелях не называл своего имени, ему не грозит даже мелкий штраф. Его юристы не зря едят свой хлеб, можешь мне поверить.

— Но он должен был опознать…

— Почему это вдруг? Мало ли кому шестнадцать лет. Мало ли кто и какими шрамами отмечен. И на «Вертихвостке», и в этих стенах все знают тебя как младшего матроса Огаи, племянника Бадриса, и никак иначе. Пока эта ситуация не изменится, ни о каких беглых преступниках не может идти и речи. Кроме того, если бы здесь, чисто гипотетически, появился юноша, известный как Ричард Суна, вопрос о том, является ли он беглым преступником или нет, оставался бы для меня — а значит, и для всех моих людей — открытым.

— Как? — от изумления Дик даже сердиться перестал, — разве ме… его не осудили и не приговорили?

— Во-первых, — Ройе сжал правую руку в кулак и отогнул большой палец, — суд совета капитанов проходил с таким количеством нарушений, что, окажись там я, от приговора не осталось бы камня на камне…

— Вы бы это сделали? — усмехнулся Дик. — Ради имперца и убийцы?

— Ради закона. Видишь ли, боя, какое бы зло ни причинил Шнайдер этому несчастному пареньку — себе и своему делу он причинил гораздо большее зло. Несколькими словами он разрушил то, ради чего так долго трудилась его сестра. Его извиняет только его горе — и желание сохранить жизнь мальчишке.

— Ну а что же во-вторых? — сквозь зубы спросил Дик.

— Во-вторых, — Ройе отогнул указательный палец, — приговор был приведен в исполнение. Кодекс Рива на основании прецедента Альберта Го приказывает миловать выжившего. В-третьих, квалификация преступления кажется мне ошибочной. Если бы суд не лег под Шнайдера в полном составе, слушание пришлось бы отложить до правильной квалификации преступления: непреднамеренное убийство в состоянии аффекта. И побороться за медицинское освидетельствование — ибо я вот эти два пальца готов поставить за то, что мальчишка был в измененном состоянии сознания.

— В-четвертых, — ехидно заметил Дик, — за ним еще несколько трупов. Не считая этологической диверсии. В нормальном состоянии сознания. Нормальней не бывает.

— В-четвертых, — Ройе невозмутимо отогнул безымянный палец, — объявить человека в розыск как подозреваемого и объявить его как преступника — две разные вещи. И в частности, разница в том, что за укрывательство подозреваемого нет уголовной ответственности. Только административная, то есть штраф. Я не в курсе обстоятельств этого убийства в глайдер-порту Пещер, но пока человек не осужден за преступление, его нельзя называть беглым преступником. Просто удивительно, что ты, боя, не знаешь таких простых вещей. И наконец, — Детонатор растопырил пятерню, — статус Ричарда Суны на момент суда был под большим вопросом, и это единственная правильная вещь, которую Ричард Суна сказал перед судом. Если Суна военнопленный, он не подлежал суду вообще: убивая вооруженного вражеского командира, он действовал в рамках солдатского долга и чести. То, что ему в руки попало оружие — вина тех, кто это допустил, эти люди и должны были оказаться под судом. Самого Суну можно было отправить в лагерь, вернуть синоби для доведения дела до конца или расстрелять перед строем — но какой уж к антизверям суд, одна комедия. Если же Ричард Суна гражданское лицо, на чем настаивали председатель суда и истец, то как гражданское лицо он имеет право на встречный иск по поводу причиненного незаконным пленением ущерба — и в этом иске ему было отказано, каковой отказ является грубейшим нарушением шестьдесят первой поправки к Ледовому Кодексу.

— Ох, — Дик был просто придавлен этой юридической премудростью. Пятимерная математика в курсе астронавигации была гораздо проще.

— Со временем привыкаешь понимать в таких вещах, — усмехнулся Ройе. Дик выбрался из онсэна, обмотался полотенцем, взял одежду и совсем было нацелился уходить, когда голос Ройе остановил его.