Мятежник

– Вот тут скрывается проблема. Мне трудно поверить, что Прометей нарушил свое слово и отправился туда, – Кастор указал на потолок. – Но если это действительно так, а я склоняюсь к тому, чтобы поверить тебе, все становится гораздо опаснее. Наши братья по оружию из Первого Легиона вернулись Одержимыми. Тьма поглотила всех, кто побывал на Черной Луне. Значит, и Прометея тоже.

Я коротко кивнул, соглашаясь. Недавнее видео Арахны отчасти подтверждало, что почти все Инки Первого Легиона были заражены Умброй. Я не знал почему, и как сложилась судьба моего предшественника, но помнил, что тело во вскрытом криосаркофаге, откуда появилась моя анима, тоже было инфицировано Тьмой.

– Если ты вернулся оттуда без памяти, очень велик шанс, что Прометей стал орудием Тьмы, – продолжил Кастор, исподлобья глядя на меня. – Понимаешь? Мы ведь долго пытались разговаривать с Одержимыми, прежде чем поняли, что это бесполезно. Все их аргументы сводятся к одному – мы должны принять Тьму и уничтожить Стеллар. Тьма внушает им эту идею. Сам того не зная, ты можешь быть послан именно для этого.

– То же самое сказала Мора, – медленно произнес я. – Я не знаю ответа – вполне возможно, что вы правы. Но учти, что я вернулся оттуда чистым. Не зараженным Тьмой, хотя прибыл практически в ее объятиях. Значит, Прометей нашел способ очистить аниму. Значит, это в принципе возможно. И мы можем помочь нашим зараженным собратьям избавиться от Тьмы.

– Первым из всех. Я скажу честно, Грэй – мне не хотелось бы останавливать тебя на пороге Ядра, – произнес Кастор. – Стеллар – это все, что есть у Инков. Не станет его – не станет и нас. А тогда не станет и Города.

– Не знаю, каков план Прометея. Но я не собираюсь уничтожать Стеллар, – сказал я. – Кастор, я уже все-таки не он. Я рожден заново и приму решение, основываясь на своей воле.

– Я тебя услышал, – задумчиво кивнул Кастор и добавил. – Хорошо! Что ты думаешь делать с Вороном?

– Хочу вылечить его. Его психика изуродована нечеловеческим обличьем, но, думаю, это обратимо. Зачем вы сделали его таким?

– Ворон… – на лицо Кастора набежала тень. – У нас тогда не было выбора, Грэй. Одержимые наступали, судьба Города висела на волоске. А он был идеальным кандидатом. Но я, клянусь всеми святыми, никогда не думал, что Орфей на финальной стадии сотворит из него такое. А потом – уже было поздно. Ворон сделал свое дело, нам удалось раздавить Одержимых. Я пытался воздействовать на него, но он уже никого не слушал. Как зверь, почуявший запах крови. Если ты сможешь ему помочь, я буду благодарен. Ворон был одним из лучших воинов Первого Легиона.

– Я попытаюсь. Так ты расскажешь о том, как Шепот захватил тебя?

– Нас предали, – Кастор помрачнел, его взгляд стал тяжелым, беспощадным. – Как я сейчас понимаю, все было подстроено заранее. Мы с Агни мешали Шепоту в Совете. Немезида и «Шиноби» Шепота ударили в спину, прямо на боевой операции. Чтобы нас захватить и замести следы, им пришлось зачистить половину моей Когорты. Все потери списали на неудачную ликвидацию Тревоги.

– Почему Орфей не уничтожил ваши носители?

– Несколько причин. Во-первых, Орфей не хотел упускать наши «золотые» Геномы. Во-вторых, тщеславие. Нас сделали частью коллекции «побежденных врагов». Шепот, Орфей и Немезида играли с нами. Они мстили, тешили свое извращенное самолюбие, оживляя и снова убивая нас. Разными способами. Особенно Агни, в свое время она попортила им немало крови. Я не буду вдаваться в подробности. Об этом тяжело вспоминать, Грэй.

– Что сделало их такими?

– Безнаказанность и абсолютная власть развращает. И еще причиной был ты. Вернее, твоя слава. Твоя тень. Прежде Шепот был на вторых-третьих ролях, его никогда не воспринимали всерьез. Он всегда мечтал был похожим на Прометея. Когда дорвался до власти, его тщеславие и эго возросли многократно. Когда он понял, что никогда не станет таким, каким был ты, ненависть и падение были неизбежны. Мы пытались бороться… но нужно было действовать раньше и решительней. Мы проиграли.

– А Немезида?

– Расспроси об этом Ворона. Ему лучше знать – они тайно общались.

– Хорошо, – кивнул я. – Теперь другой вопрос. Кастор, ты долго был гранд-стратегом, главой Легиона. Сейчас Легион прислушается к тебе?

– Прошло много лет, Грэй. Сменилось поколение. Сейчас для легионеров я – просто имя в анналах Легиона, – грустно улыбнулся Воин. – Но многие Инки должны помнить. Я расскажу им то, что знаю. Агни и Мерк тоже. Главное, чтобы мы успели это сделать.

– Что ты имеешь в виду?

– А ты не понимаешь? Ладно, Ракша – горячая голова, а Корвин и Буран никогда не были стратегами, но Прометей всегда думал на два, а то и три хода вперед. Расклад очень простой. Пока ты пропадал где-то, я изучил оперативную обстановку. Хочешь услышать мое мнение?