Мятеж

Двигаясь под стрёкот регистратора в недра личного автопилота — ещё одна привилегия должности, как и эта скрывшаяся позади уединённая резиденция — Судья второй раз поймал себя на скользнувшей по лицу непрошенной полуулыбке. Теперь, пока крафт не улетит, его мнение абсолютно ничего не значит, командир корабля автоматически принимает власть над миром, чью судьбу держит в своих руках. Решения Судьи более не носят высшего приоритета. А значит — на некоторое время он свободен хотя бы от этого бремени.

В секретариате, как и ожидалось, царил хаос.

Едва выйдя из автопилота, Судья оказался в водовороте бессмысленно бегающих людей. Все проекторы транслировали одно и то же — мировую линию[107] сближения и обратный отсчёт, в ближайшие часы всё равно ничего нового известно не станет, так что беготня имела скорее психологически причины — люди пытались найти себе хоть какое-то занятие, и в результате только плодили бардак бесцельными телодвижениями.

Пришлось брать всё в свои руки, иначе это кончится плохо.

Слегка повысив голос, Судья разогнал половину сотрудников по домам до особых распоряжений, остальных загрузил обычной рутиной, свойственной выходным дням, раз уж всё равно собрались — готовить рамочные решения, анализировать отчёты экспертов к предстоящим слушаниям, сам же с двумя помощниками засел в опустевшем конференц-зале чистить ежедневник от явно бессмысленных сейчас протокольных мероприятий. Только неотложные дела, благо их было всего ничего, а остальное отменялось без малейших сомнений — все и так всё понимали.

От одного предъюбилейного выступления — с кафедры Университета — уклоняться даже в свете сегодняшних событий было неправильно, так что после полудня Судья оказался в собственной альма-матер, заметно разросшейся за последние полвека. Новые корпуса превосходили прежние и размерами, и функциональными возможностями, однако собрание учёный совет назначил в старом Главном корпусе, где центральная аудитория, рассчитанная от силы на две тысячи человек, сегодня вмещала, кажется, все пять. Преподаватели, аспиранты, докторанты и неизбежные в таких случаях студиозусы сидели в проходах и разве что не висели на люстрах, в то время как ещё наверное сотне тысяч не сумевших попасть внутрь транслировали происходящее на внешние проекторы, так что лужайки вокруг Главного на несколько километров вокруг здания были заполнены зрителями из числа обитателей кампуса.

Судью подобной аудиторией смутить было сложно, слишком давно он привык напрямую разговаривать если не со всем Имайном, то, по крайней мере, с заметным числом его жителей, заинтересованных в том или ином его, Судьи, решении. И в подобных случаях от произносимых слов, как правило, зависело куда большее. Сегодня, же, чего греха таить, всё обстояло гораздо проще.

И потому легче.

Обойдясь на этот раз без суфлёра, Судья произнёс совсем не ту речь, что подготовил ему секретариат. Вместо пустых слов о титанической проделанной за последние десятилетия работе, которая «черпала свои силы в Победе», какая пошлость, Судья коротко поблагодарил собравшихся за внимание, после чего без обиняков перешёл к тому единственному вопросу, который сегодня всех волновал:

— Коллеги в президиуме не дадут мне соврать, сегодня должен был случиться очередной день пышных речей, в которых не было особого смысла. Но утренние новости всё изменили, и сегодняшнее столпотворение в этом зале тому лишнее доказательство. Гость из Галактики, кто бы и что бы это ни было, разом вернул нас с победных высот на бренную землю. Нельзя, опираясь лишь на прошлое, пытаться строить будущее, поскольку оно имеет скверную привычку путать все наши планы, и не преминет сказать своё веское слово, разрушив красивые построения даже самых талантливых прогнозистов. Пока вы не смотрите ему в глаза и не отвечаете на его вызовы — вы бессильны перед судьбой и обречены вечно оставаться марионеткой в чужих руках.

Судья сверкнул в сторону собравшихся таким пронзительным взглядом, что по залу пробежал ропот.

— Нам нужно не восхвалять своё прошлое, которое, если подумать, нам досталось даром, не опираться в своих планах на плечи предков, преодолевших тяжесть Века Вне, и уж тем более не поклоняться случайному спасению, которое мы все эти семьдесят лет высокопарно именуем Победой, нет, мы должны помнить о том, как близки мы были к гибели, и трудиться с наивысшей отдачей, чтобы этот день никогда не повторился.

Зал молчал, переваривая. Но Судья уже видел, как в некоторых глазах рождается понимание.

— Что бы ни принёс нам посланник из пустоты пространства, мы должны сказать себе — истекло время, когда человечество пряталось, рассчитывая исчезнуть, сбежать, скрыться от общей угрозы. Мы покончим с этим, покончим по собственной воле и собственными силами. В рамках единой Галактики, в которой больше не будет уединённых миров, склонив голову ждущих собственной участи. Это последний юбилей Победы на Имайне. Скоро мы забудем её как страшный сон. А если нет — значит, мы оказались недостойны той Победы.