Мятеж

Нет, масса киргизская разжигалась ненавистью и гневом вообще ко всякому не киргизу. Это было очень грозно. Это было зловеще. И сулило беды в близком будущем. Мы тогда еще никакого понятия не имели о конечных целях Джиназакова. Мы кое-что чуяли, кое-что предполагали, но уверенно сказать не могли ничего: сбивал с толку его ответственный высокий пост. Сомневались, но и колебались в своих сомнениях. И лишь потом, когда раскрыл он карты, впоследствии, да оглянулись назад - все стало ясным. И каждый шаг его приобрел свой смысл.

Но теперь - только уши навострились да глаза просветлели; зорко стали наблюдать за каждым его движением.

Телеграммы из Пишпека все грознее.

Шовинистическая пропаганда Джиназакова превосходит всякие пределы она обостряет национальную вражду до последней степени. Близит восстание и новую резню.

Вся работа комиссии только видимость: Джиназаков беззастенчиво ведет подготовительную работу, - он готовит восстание...

Джиназаков добивается того, что целые кишлаки вступают в коммунистическую партию, но эти "коммунисты", конечно, одна только видимость, ему необходимо повсюду (легально и нелегально) установить национальное большинство, - с этой целью он и добивается записи в партию целыми кишлаками, единственно для отвода глаз, и по-своему, разумеется, объясняя "коммунизм": у вас, дескать, будут огромные стада, косяки коней, вы будете жить сытно, жирно, спокойно, везде будут только "свои", - это была новая, джиназаковская, "коммуна"...

Где только можно, он снимает с постов всех работников-ненационалов без достаточных к тому оснований, а иных арестовывает в административном порядке.

Узнав, что Альтшуллеру с Палеесом поручена контрольная работа, почуяв опасность, Джиназаков принял всякие предохранительные меры, - до фактического контроля старается не допустить, наводит туман на все свои действия, организовав, наконец, за нашими товарищами постоянную слежку...

Эти телеграммы настраивали нервно, заставляли, вполне естественно, предполагать самые сложные, неожиданные обороты: в таких глухих дебрях, как семиреченские, тут всего можно ждать.

Крутясь по Токмакскому и Пишпекскому районам, тщательно избегая областного центра, Джиназаков, наконец, прислал сюда некоего представителя.

Он было, этот присланный, повел себя вызывающе, рассорился с областным ревкомом и земотделом, наставил всем целую груду ультиматумов.

Пришлось созывать специально и экстренно заседания и в ревкоме и в земотделе, тушить разногласия, мирить враждующие стороны, обставить дело так, чтобы этот спор, скандалы и ультиматумы нисколько не отражались на несчастных сорока тысячах беженцев, которые ждали помощи. С большими трудностями, путем всяких взаимных уступок, путем скрупулезных комментариев к каждому пункту, к каждому шагу той и другой стороны, добились того, что стерты были, - может, и по видимости только, - самые острые углы разногласий. Вскоре ждали сюда и Джиназакова.

Другой представитель, даже целая подкомиссия работала от его имени в Пржевальске. Долетали сведения, что работа у нее проходила в тех же самых формах. Помнится, велась работа и в Джаркенте, - словом, некое подобие работы как будто и имелось налицо, но все это шло вразнобой, случайно, совершенно несогласованно ни между собою, ни с действиями областных и даже уездных органов власти. Наугад. Так казалось, если смотреть на дело его как на помощь беженцам-киргизам.

Но н е н а у г а д и не вслепую шла вся эта работа, если верить сообщениям, что изо дня в день прилетали к нам от пишпекских товарищей.

Я все еще не видал в глаза областного военного комиссара Шегабутдинова. Он с отрядом киргизов человек в шестьдесят уехал в Пржевальск. Там теперь работал представитель Джиназакова; товарищи из Пишпека доносят, что у Шегабутдинова с ним установлены теснейшие отношения.

И вдруг такое совпадение - Шегабутдинов присылает телеграмму:

"Высылайте срочно в мое распоряжение мусульманский батальон III Интернационала".

В этом батальоне семьсот пятьдесят - восемьсот стрелков. При умелом руководстве - это сила.

Советуемся: что представляет собою Шегабутдинов? Зачем ему э т о т батальон?

Знающие его старожилы высказываются в том смысле, что парень он хороший, но слабоватый и политически не ахти как развит, - при ловком, умелом нажиме может и покачнуться. Зачем ему может понадобиться батальон? Может быть, и в самом деле для важной, нужной цели. А может... Черт его знает что там творится. И все эти вот тревожные телеграммы из Пишпека заставляют нас быть особо настороженными:

- А ну, как это - мобилизация сил? Может, там, в районе Пржевальска и Токмака (куда доезжал ведь и сам Джиназаков!), собирается ударный кулак?

- Нет, нет. Лучше воздержаться.

И мы отвечали:

"Соображения стратегического характера не позволяют в данное время перебросить батальон мусульманский в Пржевальский район".