Мятеж

– Ну, становись тогда уж! Кулак тряпицею обмотай… Сейчас продемонстрирую… а потом – спарринг-партнер нужен… К примеру… – Вожников обернулся на почтительно толпившихся у малиновых зарослей слуг. – Вот тот вот здоровый парень.

– Антипко! – вихрастый повелительно махнул рукой. – А ну, живо сюда.

– А я пока полежу. – Василий, привстав, завистливо сглотнул слюну. – Погляжу… а потом, может, и сам присоединюся.

– Нет уж, – резко возразил Егор. – С тобою – завтра. Покуда лежи смирно, смотри.

– Мне лежать? – Вот и старший братец неожиданно проявил норов. – Да как ты… да я князь, да я…

– Сказано те, лежи, брате! – тряхнув вихрами, примирительно бросил Дмитрий. – Кулаками-то намахаться мы с тобой успеем всегда.

– И то верно. – Василий столь же быстро успокоился. – Полежу. Ванька! Эй, Ванька! А ну, принеси кваску… Вам дати?

– Не-а, – отозвался за всех младшой Юрьевич. – После.

Минут двадцать Вожников показывал юному княжичу удары, потом отрабатывал спарринг, потом…

А потом утомились оба – и сам Дмитрий, и его партнер – верный оруженосец Антипко.

– Ну, молодцы! – хлебнув кваску, искренне похвалил Егор. – И резкость есть, и выносливость… С полгодика тренировок – классными боксерами будете!

– Ты, я вижу, мил человече, боярин знатный, – не в меру любопытный Василий опять подал голос. – Или вообще – князь.

Вожников прищурился:

– С чего сие взял?

– Да с платья твово, – охотно пояснил старший братец – повыше, потоньше, но куда дотошнее младшего. – Чюга аксамитовая – не меньше трех сотен золотых, сапоги – полсотни, с самоцветами сабелька…

– Здорово! – Егор хлопнул княжича по плечу. – А ты, я вижу, парень неглупый.

– Да и я не дурак, – обиженно засопел Дмитрий. – Не токмо биться могу на кулачках да на сабельках. Давно приметил – слуги наши к тебе со всем благоволением… не к каждому так. Меня, кстати, Дмитрием кличут…

– А меня – Василий!

– Очень приятно. – Великий государь улыбнулся. – Меня можете звать Егором… или Георгием, как кому нравится. Только называть попрошу – на «вы».

– Почему на «вы»? – переглянулись братья.

– Потому что я не только великий князь, но еще и ливонский курфюрст, да и вообще – император!

– Да ладно! – совсем на манер тинейджеров хором воскликнули братцы. – И откуда же тогда ты… вы тут взялися?

– Проездом, – хмыкнул Егор. – Заглянул в Детинец, смотрю – никто из князей не встречает. Тиун ваш, старик, сказал, где искать.

И все равно подростки до конца не верили, поверили только ближе к вечеру, когда, вернувшись в местный кремль, в палаты свои белокаменные, увидели богато разодетую и до зубов вооруженную дружину! А какие были у дружинников кони! Не кони – птицы, орлы! Оба княжича завистливо облизывались, примерно как современные подростки на какую-нибудь «Феррари». Пришлось пару жеребцов подарить.

– Ой, великий князь! Неужто взаправду подарите?

– Сказал же – подарю! Вот прямо сейчас.

– А… каких именно?

– Каких сами выберете! – поднявшись с золоченого – полагавшегося по статусу – кресла, Егор по-отечески обнял обоих парней за плечи. – А ну, пошли, пошли, не стесняйтеся!

Во время пира сели и в карты, Вожников живо научил княжичей подкидному дураку, преферансу и «тысяче», оба братца в этом смысле оказались учениками талантливыми, все схватывали на лету, и младший ни в чем не уступал старшему.

Вся неделя, отведенная Вожниковым на обаяние княжичей, пролетела быстро, и не впустую! Каждое утро начиналось с тренировки, затем все трое шли кататься на лодке или лошадях, вечерами пировали, играли в карты, к коим быстро пристрастили и княгиню-матушку, беседовали обо всем. Малолеткам было лестно – как же, сам великий князь с ними разговоры ведет, слушает внимательно, как родной отец, князь Юрий Дмитриевич, не отмахивается, недорослями безмозглыми не обзывает.

О разном говаривали – и о странах иных, и о Новгороде, о Москве, об Орде и обычаях ордынских, и девках, конечно же, – тут уж княжичи в отличие от выдумавших особую средневековую мораль советских историков особо не стеснялись, хвастались напропалую, правда, речь шла о гулящих девках, знамо дело, не о княжнах, не о боярышнях.

Зашел как-то разговор и о вещах куда более серьезных – о земельных владениях, о наследстве. Дмитрий Юрьевич хвастал, что батюшка вроде бы как обещал ему в удел Звенигород, а Василию – Углич.

– Конечно, с вашего, великого князя, согласия, – поспешно добавил Василий.

– Да уж спорить не буду, – заверил Егор. – Может, и сам вам удел подкину.

– Вот-вот, хорошо бы! – Пригладив непослушный вихор, Дмитрий перекрестился и затряс головою. – А мы уж не подведем!

Дядьку своего, московского князя Василия, племяннички откровенно презирали, как и кузена, тоже Васю, будущего Темного.

– Не князь, а какая-то рыбина! Скользкий, себе на уме, – горячился Дмитрий. – Да и Васька малый таков же. По уму – батюшка наш, князь Юрий, Москву бы должен наследовать, коли Василий милостию Божьею помре.

– Вот-вот, – Вожников понял кубок повыше. – Москву, а не Нижний! И почто только батюшку вашего туда понесло? Может, подбивал кто? Подзуживал?

– Ага, его подобьешь, как же!